Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Сегодня мы вспоминаем притчу о блудном сыне, чтобы лучше расположиться к Великому посту. А что это значит? Чтобы еще раз лучше не только вспомнить, но и понять, что такое покаяние. Как объясняется в синаксаре сегодняшнего дня, прежде всего эта притча полагается здесь для тех, кто согрешает особо грубыми и тяжкими грехами и говорит, что он не может уже перейти к христианской жизни, потому что уже грехи не пускают, потому что уж слишком далеко он зашел по этому пути.
Конечно, такое понимание притчи правильное, но легко понять, что оно не исчерпывающее. Так или иначе, но эта притча касается всех, а не только таких людей. Возможно, мы и не грешим такими грубыми и понятными грехами. Конечно, люди, которые более или менее ходят в церковь и держатся церковной жизни, не отпадают внешним образом от Церкви, они так тяжело не согрешают и вот именно таких искушений у них нет. Зато у них есть много других искушений, которые подобны тем, о которых говорит сегодняшняя притча.
Такие люди часто говорят сами себе, что у них ничего не получается, чувствуют себя отверженными от Бога, чувствуют свои грехи настоящие и даже часто бывает, что и мнимые, потому что бывает, что бесы нам показывают какие-то грехи, которых не было на самом деле, или они были, но они не столь тяжелы, как показывают нам бесы. Главная задача таких искушений заключается в том, чтобы привести нас в отчаяние.
Вроде бы хорошее дело – знать и видеть свои грехи, но нехорошо, когда сразу все. Потому что можно так увидеть грехи — даже те, которые и на самом деле есть, а повторю, могут быть и ложные или преувеличенные грехи, — что будет только духовный вред, потому что человек придет в отчаяние. «Вот я так живу, а лучше не становлюсь, все плохо, ничего у меня с Богом не получается» — это вот один тип искушения.
Другой тип искушения, это когда человек так остро не переживает, а поскольку у него с Богом не получается, а получается что-то в другой области, и чем-то он может увлекаться и интересоваться, и, может, он еще по инерции ходит в церковь, сохраняются еще какие-то привычки молиться, но сердце его далеко отстоит от всего, и в душе он совершается чем-то совершенно не тем. Это могут быть и приятные хлопоты — семейные или увлеченность какой-то работой.
Но могут быть и неприятные хлопоты, подавляющие, тяжелая работа, от которой человек хочет избавиться, но, тем не менее, он в ней тонет, и он предпочитает занять свое душевное внимание – не говорю, что внимание головное, потому что, голову действительно часто надо занять какой-то работой, — переживаниями этой работы или этих обстоятельств, которые его постигли без его желания.
Все это, конечно, отпадение от Бога, это все разные формы одного и того же – пребывания на стране далече. Поскольку это форма одного и того же, то и способ преодоления этого один и тот же. Нужно сказать себе то, что сказал себе блудный сын, находясь на стране далече, — что у отца моего всего очень много, гораздо больше, чем мне надо, и мне достаточно просто к нему вернуться. Причем, если блудный сын в этой притче был не вполне уверен, хотя он твердо надеялся на милосердие отца, ну а мы-то, зная, чем дело кончилось у блудного сына, просто обязаны быть абсолютно уверенными, не может быть у нас никаких сомнений.
Поэтому, когда мы находимся в какой-то безумной суете, в подавляющих нас делах, или, наоборот, настолько увлекающих нас делах, что мы о Боге забываем, или добровольно предаемся этим делам; когда мы начинаем говорить, что мы ни к чему не пригодные, и не получается ни в жизни ничего, да еще и с Богом ничего – вот все эти мысли, конечно, нужно гнать. Но если им сказать «уходите», то они не уйдут, а насядут с еще большей силой.
Гнать их можно только другими мыслями, точнее одной мыслью: обратиться к Богу и гнать всех свиней, с которыми ты живешь, потому что они, конечно, являются мыслями греховными, а все греховные мысли являются свиньями в том символическом смысле, о котором говорит эта и другие притчи.
Вот и надо прекращать жить с этими свиньями, надо идти туда, где тебя всегда и ждут.
Аминь.
епископ Григорий (Лурье)