Митрополиты Иосиф Петроградский и Кирилл Казанский, а также епископ Евгений (Кобранов) Ростовский были расстреляны за то, что возглавляли Катакомбную Церковь, находящуюся на нелегальном положении; митрополит Иосиф показывает своей жизнью, что можно сделать для Церкви в той ситуации, когда, вроде бы, ничего делать нельзя; он понимал, что нужно вести Церковь курсом даже не корабля, а подводной лодки, что фактически надо уходить в подполье; когда вспоминаешь, что переносили те люди, даже не в каких-то исключительных ситуациях, а просто в своей повседневности при постоянных угрозах, то это даже смешно сравнивать с тем, что происходит сейчас; новомученики жили Иисусовой молитвой, и только не выходя из молитвы можно делать правильные выводы о том, что тебе надо делать во внешнем мире, о том, как происходящее во внешнем мире касается тебя; мы должны подражать святым новомученикам, но только во вторую очередь в их внешних делах, а в первую очередь – в их внутреннем устроении, в стремлении к внутренней молитве.

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Сегодня мы совершаем память митрополита Иосифа Петроградского и Кирилла Казанского, а так же епископа Евгения (Кобранова) Ростовского. Все они были расстреляны в один день – 20 ноября нового стиля, то есть как раз сегодня годовщина – 1937 года, в одной и той же тюрьме города Чимкента и за одно и то же преступление по понятиям тех, кто их расстреливал. А именно, за то, что они все возглавляли Катакомбную Истинно-православную Церковь, которая к тому времени уже несколько лет практически полностью была на нелегальном положении, и которая не признавала раскольничьей церкви митрополита Сергия.

Конечно, из этих троих особенно близок нам оказывается митрополит Иосиф Петроградский. Не потому, что он святее других – святые православным людям, по сути, близки одинаково. Но помимо сути, есть ещетоже немаловажное соображение, что это был именно тот человек, который возглавлял нашу земную церковную организацию, нашу Церковь, и даже конкретно ту ее часть, в которой мы находимся – нашу Петроградскую епархию.

Когда возникла Истинно-Православная Церковь, отклонившись от преступления Сергия, то большая ее часть называлась “иосифляне”, потому что все они считали своей главой митрополита Иосифа. Вот митрополит Иосиф показывает своей жизнью, что можно сделать для Церкви в той ситуации, когда, вроде бы, ничего делать нельзя. Разумеется, это делается для спасения своей души, а не только для душ многочисленных православных христиан.

Вроде бы, кажется, что в его положении ничего нельзя было сделать, потому что как только через несколько дней назначения в Ленинград в 1926 году он уехал в Ростов-на-Дону ненадолго, как он думал, для того, чтобы взять вещи с места прежнего своего служения, то его больше уже не пускали в Ленинград. Сначала он жил на свободе, потом практически под домашним арестом, потом уже в заключении в лагерях, и, в конце концов, уже в тюрьме, где и был расстрелян.

И все это время, даже когда он жил на, так называемой, свободе, он фактически не мог управлять церковной жизнью того города, пастырем которого он считался. Тем не менее, он сделал что-то более важное и более принципиальное. Нашлись другие люди, которые управляли – это прежде всего епископ Димитрий (Любимов) Гдовский, который тоже новомученик, – и они смогли построить управление, потому что они действовали от его имени.

Он понимал, что нужно вести Церковь таким вот курсом даже не корабля, а подводной лодки, что фактически надо уходить в подполье, что никакого компромисса с большевиками не предвидится, что доверять можно только таким пастырям, которые сами будут поступать так же. И он доверился тем людям, которые, действительно, заслуживают доверия, которые сами стали мучениками, чем и доказали, что доверился он им не зря.

В этом смысле он поступил правильно. Понимая, что не может проконтролировать их действия, он просто сказал, чтобы они действовали от его имени. И когда потом его чекисты допрашивали, ожидая того, что он от них “открестится”, он на всех допросах заявлял, что они действовали от его имени.

Таким образом, он и остался у нас в церковной истории и как глава нашей епархии, и как глава почти всей катакомбной Церкви. Были и другие ее части, тоже истинно-православные, которые тоже мы признаем, и одну из них возглавлял как раз Кирилл Казанский, память которого тоже мы сегодня совершаем.

Взирая из сегодняшнего нашего дня на жизнь святителя Иосифа, мы должны понимать, что, во-первых, те гонения, неприятности, которые бываюту нас сегодня, пусть даже иногда это бывает нечто довольно страшное, в том числе и с убийствами, но по сравнению с тем, что переносили те люди, это совершенно ничто. Даже смешно сравнивать. Тем не менее, люди тогда не отступали и понимали, что им надо быть с православными даже и в той ситуации.

И когда вспоминаешь, что переносили те люди, даже не в каких-то исключительных ситуациях, а просто в своей повседневности при постоянных угрозах, то воспринимаешь как несерьезное то, что у нас сейчас может быть. И уже от этого облегчение получаешь.

Так же не надо унывать от того, что физически ты подчас не можешь вмешаться в какие-то дела, которые требуют вмешательства, чтобы помочь и что-то исправить, потому что, если, действительно, такие обстоятельства, что вмешаться невозможно, то возникли они по воле Божией, и мы не можем сказать заранее, каким именно образом, но все это будет к лучшему.

По крайней мере, это будет лучше для тебя, если ты будешь делать то, что ты можешь делать в этой ситуации, при этом не будешь делать того, что ты не можешь делать, но будешь молиться и смиряться, видя свои немощи. Это тоже укрепляет и поддерживает.

И, наконец, надо понимать, как эти люди еще изнутри жили, и что им давало такую крепость. Во многих случаях, и в случае митрополита Иосифа, — они сами об этом рассказывали и писали, поэтому нам не надо тут вдаваться в какие-то догадки, а можно спросить их самих, — они жили Иисусовой молитвой.

Еще до революции был издан дневник митрополита Иосифа “В объятиях отчих”, в котором понятно, что он старался жить исключительно Богом, а практически это воплощалось в молитву, потому что кто живет Богом, тот все время молится и в этом постоянно прибывает. Отталкиваясь от этого, не выходя из молитвы, ты только и можешь делать правильные выводы о том, что тебе надо делать во внешнем мире, о том, как происходящее во внешнем мире касается тебя.

Те люди, которые жили так, они и делали правильный выбор в той ситуации. А те, которые жили другими интересами, они впадали в разное другое: от самого грубого обновленчества до просто разного рода согласия со стихиями века сего, подобно сергианам, более прикровенным обновленцам. А мы должны подражать святым новомученикам, но только во вторую очередь в их внешних делах, а в первую очередь – в их внутреннем устроении, в стремлении к внутренней молитве.

Аминь.