Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня  мы совершили службу той среды, в которую происходит преполовение Четыредесятницы, а точнее говоря, даже не Четыредесятницы, которая составляет Великий пост без Страстной седмицы, а всего вообще Великого поста. То есть то время Великого поста, которое осталось позади, равно тому времени, которое впереди. Но это только кажется, что равно. На самом деле, к сожалению, намного больше, хотя вроде бы недавно пост начинался.

Надо осознать, что позади уже большая часть поста, а меньшая впереди. Впереди Страстная седмица, которая проходит отдельно, не так, как обычные постные дни, а без Страстной седмицы уже очень мало чего осталось. Еще праздник Благовещения, праздник Входа Господня в Иерусалим, Лазарева суббота, суббота Акафиста. Все это уже не постные дни, а то, что бывает праздничного в пост. Таким образом, пост уходит просто как песок из пальцев. Что же мы можем успеть сделать?

Это вопрос, который каждый должен себе задать: что я могу успеть еще сделать?

Главное, конечно, научиться в то время, когда мы работаем, занимаемся своими повседневными делами, а также отдыхаем, научиться не разлучаться от Бога. Конечно, в идеале надо стараться молиться. Надо постоянно иметь молитву. Но это то, что должно быть, а вот нам бы еще не переступать — об этом надо знать — грань наказуемого.

Есть, скажем, аскетические добродетели, а есть, что называется, уголовный кодекс, который совсем уже нехорошо преступать. И вот, к сожалению, тоже надо понимать, что  когда мы становимся после церкви, придя домой или на работу, какими-то совершенно другими людьми с другими интересами, то мы начинаем грешить не просто потому, что мы рассеялись, отвлеклись и предались какой-то там слабости человеческой, а начинаем грешить гораздо больше и серьезнее, потому что у нас фундаментально другие интересы, которые нас тянут в другую сторону, точнее говоря, мы сами за ними тянемся.

Это никогда не позволит оставить у себя сколько-нибудь продолжительное время то, что мы получим в Церкви. Все это разбрасывается. Нельзя же жить такой разбросанной жизнью. Жить надо одним человеком, потому что если мы раздваиваемся, то мы просто убьем этого одного человека для жизни вечной, разорвем. А для того, чтобы этого не было, надо жить самим собой. Вот какой я в Церкви, какой я молюсь, такой же я должен быть на работе, дома, делая всякие домашние обязанности, и на отдыхе. Я — это должен быть тот самый “я”, который стоит в церкви.

И вот Великий пост — такое время, когда мы больше чем обычно можем постоять в церкви. Это у кого как получается, но все равно, кто хоть как-то постится, пусть и плохо, получается больше, чем в непостной жизни. Тогда мы можем посмотреть на себя, можем почаще готовиться к причастию, кто-то может почаще исповедоваться, хотя достаточно одного раза в неделю исповедоваться — это уже хорошо. Но, по крайней мере, себя лишний раз спросить перед причастием и исповедоваться перед Богом — это, наверное, все могут делать, это необходимо в любом случае.

Мы смотрим, чтобы нас ничто не подменяло, когда мы попадаем на работу или домой. Вот как мы сейчас в церкви чего-то хотим, чего-то не хотим, чем-то интересуемся, чем-то нет, к чему-то тянемся, к чему-то нет — вот все эти приоритеты, как они у нас расставляются в церкви, сохранялись у нас дома и на работе. Мы, конечно, все равно будем отвлекаться, будем подвержены всевозможным падениям, но это будет совсем не то, как если бы мы просто забывали и становились другими людьми.

Одно дело, когда мы идем и падаем, а потом встаем, а другое дело, когда мы идем сначала в одну сторону, а потом вообще в другую. И там даже не очень принципиально, падаем мы или нет. Как раз падения, которые происходят на пути в другую сторону — будь это даже грехопадение, — могут быть полезны, потому что заставляют задуматься: а почему это со мной так происходит, может я куда-то не туда иду?

Для того, чтобы было с чем сравнить, что значит “туда” и что значит “не туда”, существуют все эти постные богослужения, которые, конечно, надо максимально использовать, пока дается нам такой шанс.

Аминь.