В Навечерие служится первая часть богослужения уже самого Рождества. Смысл ветхозаветных пророчеств о Христе. Почему надо знать традицию и как ее узнать. Один из способов — вникать в богослужение. Через богослужение можно получить необходимое богословское образование. Почему нужны длинные службы.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы совершили богослужение, которое у нас воспринимается как богослужение Сочельника, богослужение кануна дня Рождества Христова. И это восприятие совершенно неверно, потому что сегодня мы совершили важнейшую часть богослужения самого праздника Рождества Христова. Мы совершили вечерню Рождества и литургию Василия Великого, более торжественную, чем литургия Иоанна Златоуста, которая будет служиться ночью. И самое главное, вечерня, которую мы сейчас отслужили, является наиболее содержательной частью рождественского богослужения, потому что в ней больше всего говорится о смысле праздника. Потому что в литургии о смысле праздника уже никогда не говорится, там почти всегда говорится уже исключительно о самом причащении, о преложении Святых Даров. А смысл праздника раскрывается на вечерне и на утрени. Но смысл наиболее великих праздников, к которым относится Рождество Христово, еще в большей степени, чем в утрени, сосредоточен в вечерне. Не только потому, что там поются назидательные стихиры (весьма назидательные стихиры будут петься еще и на утрени, мы их услышим ночью), но и потому, что на вечерне читаются так называемые паремии — множество чтений из Ветхого Завета о том, как разные пророки, разные события из жизни народа Божия прообразовали либо почти прямым указанием, либо как-то косвенно, так что можно это понять через истолкование, празднуемое событие Рождества Христова.

Ведь действительно, если бы Христос родился на земле, а до этого никто не знал бы, что Он должен родиться, если бы не было Ветхого Завета с обетованиями о рождении Мессии, то никто бы и не мог узнать, кто Он такой. И так-то большинство из тех, кто должен был Его узнать, как известно, Его не узнали и, наоборот, даже распяли. Но тем не менее, были и такие, которые Его узнали. Почему узнали? Потому что они знали Писания, верили в них, верили в то, что Мессия когда-нибудь придет. Но вопрос только — когда? И вот, Христос, придя на землю, пришел к народу Израильскому, а не к какому-нибудь другому, именно потому, что только этот народ знал, что Мессия придет, и ждал его. И Ему надо было, придя, объяснить, что Он это Он. Он и к самарянам приходил, как мы знаем, потому что самаряне тоже ждали Мессию. Хотя они и потеряли почти все обетования, почти все пророческие откровения, бывшие в Ветхом Завете, и почти ничего этого не признавали, но все-таки они верили, что Господь придет как Спаситель. И потом уже эти народы, приняв обетование, т.е. увидев, что Спаситель пришел, проповедали Его всему миру.

Поэтому очень важно нам знать нашу традицию. Это было важно знать не только тем иудеям, к которым пришел Христос во плоти, но это, конечно, важно знать и нам сейчас. Потому что мы часто понимаем, что мы просто не можем разобраться в своих духовных проблемах, и не только в духовных, но и в житейских, потому что мы просто ничего не понимаем. Мы не знаем ни веры нашей, ни того, как нам жить; хуже того, нам даже трудно понять, что мы этого не знаем. Если мы понимаем хотя бы то, что мы чего-то не знаем, это уже большая для нас победа. Потому что еще чаще мы даже не успеваем этого заметить. Всякие общие мнения, телевизор и тому подобные источники вкладывают в нас какие-то неправильные решения, неправильные взгляды абсолютно на все вопросы нашей жизни еще гораздо раньше, чем мы успеваем эти вопросы сформулировать. У нас уже все заранее является в виде ответов, и так мы не успеваем размыслить над своей жизнью, а живем жизнью какого-то стада, которое программируют через телевизор. Но не надо думать, что когда не было телевизора, такого явления не было. Это было всегда. Потому что телевизор это не более чем техническое средство, которое служит для того, чтобы мнение общественной среды, которая никогда не бывает по-настоящему христианской, воздействовало на каждого человека. Когда не было телевизора, находились другие средства, да и сейчас таких средств очень много. Трудно человеку, как мы знаем, идти против общественного мнения, быть не таким, как все, чувствовать себя каким-то изгоем в общей среде. Трудно, но необходимо, потому что без этого не будет никакого христианства. И много раз в Евангелии мы встречаем предупреждение, что не надо быть как все, что мы должны понимать, что для мира христианство — это некоторое юродство.

Но вот, как же нам узнать, что такое христианство? Конечно, можно ответить, что надо читать много книг, святых отцов. Ответ этот, конечно, правильный, но на самом деле он является ответом на другой вопрос. Потому что огромное количество православных христиан, подавляющее большинство не могут читать святых отцов — либо потому, что они вообще неграмотные (а таких очень много, особенно в истории было среди православных христиан), либо не могут достать книг, либо не могут понять всех терминов святоотеческого языка и т. д. Вообще говоря, значительная часть святоотеческих писаний написана для людей, которые получили особое образование. Конечно, все мы должны стремиться к этому образованию, благо сейчас возможностей для этого больше; но никогда Церковь не предполагала, что большинство ее членов может это образование получить. Потому что, конечно, это средство познания веры не главное. Есть какое-то другое средство, доступное для всех, которое не зависит от нашего образования. Это средство — богослужение. Даже можно сказать вот что. Бывают такие люди, которые считают себя верующими, интересуются верой, являются людьми образованными, могут достать практически все книги и с удовольствием и в большом количестве читают святых отцов. Но при этом они остаются людьми совершенно нецерковными, потому что они читают святых отцов об устроении мира, о том, как мы достигаем Царствия Небесного, о том, что такое обожение; это все очень важно, и хорошо, что они это читают; но они не читают самого простого — о том, как самим быть христианами. Потому что если бы они начинали читать святых отцов с самого простого, то тогда бы они у святых отцов узнали, о чем можно узнать, просто придя в Церковь и даже ничего не читая, — что прежде всего мы должны соединяться с Церковью через богослужение.

Наше участие в богослужении состоит не только в том, что мы пришли причаститься на короткую литургию, которая занимает не более часа, потому что через это — через слушание раз в неделю в течение часа одних и тех же молитв — мы все равно не воцерковимся и не получим пользы даже и от причастия. Потому что польза от причастия бывает только тогда, когда мы причащаемся если не достойно (достойно причаститься вообще невозможно), то, по крайней мере, стараясь исправить свою жизнь. Мы тогда действительно получаем пользу от посещения храм, когда мы стараемся вникнуть в то, что там происходит.

Вот сегодня можно было услышать чтение о том, как в Ветхом Завете был предсказан приход Мессии. Это значительная часть самых важных отрывков Ветхого Завета. Конечно, Ветхий Завет большой, и далеко не все люди могут его прочесть, а кто может прочесть, тот далеко не все может там понять, потому что тут требуется большое образование. Но самое главное из Ветхого Завета все есть в богослужении. Вот скоро будет праздник Богоявления, и там снова на вечерне будут читаться длинные паремии; там уже будет другой ряд отрывков из Ветхого Завета, тоже из самых важных. И еще один ряд отрывков будет читаться на Пасху, тоже на вечерне перед Пасхой. Вот, если знать хотя бы те места из Ветхого Завета, которые читаются на три праздника — не так уж их много, из года в год одни и те же, и за несколько лет их возможно запомнить и понять, — тогда получится, что мы не будем знать весь Ветхий Завет (это и не обязательно для каждого христианина), но будем знать то самое главное, что там есть. Мы не только будем знать эти тексты, но будем знать и их толкование, будем понимать, что одни отрывки относятся к Рождеству Христову, другие к Богоявлению, третьи к Пасхе, и уже только это будет для нас очень много значить. И таким образом получится, что Церковь нас все время назидает. Конечно, бывает, что в храме плохо поют и читают, и трудно разобрать слова, но когда поют и читают медленно, можно все разобрать. Праздничные стихиры пересказывают важнейшие места Библии и содержат разные догматы. И поэтому если богослужение, хотя бы часто повторяющиеся его части, будет нам знакомо, то тогда получится, что мы будем иметь и какое-то богословское образование, то, которое действительно необходимо каждому православному христианину.

И если мы будем понимать, что богослужебная среда является для нас родной и собственной, то у нас постепенно выработается просто другой взгляд на мир. Когда мы покидаем храм, мы несем с собой то состояние, в которое мы пришли в храме, и продолжаем молиться, как будто бы мы все еще в храме, потому что мы должны носить с собой наш внутренний храм. Но потом, из-за того, что мы развлекаемся всякой суетой и грехами, это состояние расстраивается, и поэтому надо все время приходить в храм, чтобы оно все время обновлялось. А если у кого-то оно и не расстраивается, все равно надо приходить в храм, чтобы оно углублялось, чтобы человек становился все более и более сосредоточенным; в этом нет никакого предела.

А у нас, к сожалению, получается наоборот. Мы приходим в храм на час, чтобы причаститься; за это время мы едва успеваем понять, что происходит, да особенно и не стараемся, потому что мы и так знаем, когда идти к чаше — когда все пойдут; мы приходим в храм со своими мирскими заботами, которые у нас постоянно есть, и таким образом мы, наоборот, в храм приносим мир и совершенно не успеваем отвлечься от наших мирских забот, а потом удивляемся, почему жизнь наша не меняется; почему мы вроде бы причастились, а все остается по-старому; почему мы вроде бы помолились, а никакой пользы не получили… И вот, надо поэтому очень внимательно относиться к себе. Не надо думать, что за короткое время, не имея никакого навыка и будучи всецело погруженными в мирские заботы, мы успеем за короткое время настроиться на богослужение; это невозможно. Конечно, если мы целый день провели в сосредоточении и молитве, а потом на полчаса зашли в храм, то сосредоточение наше только усилится, и тогда все хорошо. Но боюсь, с теми, кто приходит только на литургию причаститься, постояв 40–60 минут, этого не происходит. И в этом даже нет их вины, потому что это физиологически не может произойти. Поэтому и существует продолжительное богослужение. Если мы приходим на продолжительное богослужение, то первый час мы стоим, и просто как-то постепенно из нас уходят те мирские мысли, которые мы принесли в храм; можно сказать, что мы не молимся, а только перестраиваемся. Если мы пришли всего на час, то за это время мы как раз успеем уйти и ничего не получим. Если же мы приходим в церковь серьезно, то постепенно мы перестраиваемся на богослужение. И вот, два или три часа стоять за богослужением, может быть, сложно, а четыре и пять — уже легко. Потому что когда мы живем в течение суток четыре-пять часов, и вообще все 24 часа, то мы ведь не говорим, что это как-то трудно, мы просто живем себе и живем. Трудно бывает тогда, когда мы ждем, когда же наконец закончится какое-то дело, которым мы заняты. А в храме мы должны не заниматься каким-то делом, а просто жить спокойно. И тогда пятичасовое богослужение является не более трудным, чем просто прожить пять часов в течение суток. И тогда уже получается, что мы действительно успеваем перенастроиться. И вот за этим и нужно продолжительное богослужение — именно для того, чтобы не идти на поводу у мира и у тех людей, которые хотят, чтобы Церковь как можно меньше отвлекала и как можно дешевле им обходилась в смысле ухода от мирских забот. Нам это нужно для того, чтобы самим постепенно перестраиваться, и тогда, наконец, мир успевает из нас хоть немножко уйти, мы успеваем получить какой-то другой настрой, чтобы продолжать молиться уже после окончания богослужения.

Поэтому не надо бояться потратить на богослужение несколько часов в неделю, не один час, а именно несколько. Понятно, что, может быть, для непривычного человека это очень много, но стоит все-таки постараться, потому что это окупается. Тогда в течение остального времени, которого у нас становится на несколько часов в неделю меньше, т.е. совсем на чуть-чуть становится меньше, мы работаем гораздо эффективнее, мы и со своими мирскими делами, если мы сосредоточены на молитве в течение дня, гораздо лучше справимся — и просто потому, что не будем так рассеяны и лучше поймем, чего они от нас требуют, и еще больше потому, что если мы будем молиться, мы будем получать помощь Божию при совершении наших дел.

Поэтому не надо бояться Церкви! Конечно, для человека, привыкшего к миру это все тяжело, долго, непонятно, неизвестно, зачем… Но будем относиться к этому иначе: это наше собственное, мы здесь живем, это не тяжело и не долго, а наоборот, очень коротко и, главное, очень понятно, зачем. Аминь.