Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы продолжаем говорить на аскетические темы. И продолжаем говорить о тех пяти занятиях, в которых должно проходить время христианина. Я напомню, что это за занятия, в порядке их сравнительного достоинства и важности: молитва, псалмопение, чтение, рукоделие (о котором будет речь сегодня) и размышление.

Рукоделие – это аскетический термин, который означает буквально «все, что делается руками», ручной труд. А как термин он означает вообще любой труд, необязательно ручной, а всякий труд, которым мы должны заниматься. Но отличный от труда псалмопения, от труда служб. Это идет по другой категории, это не труд. И также отличный от чтения. Но если нам надо что-то читать по работе, тогда это тоже рукоделие.

Рукоделие по-гречески будет «хирургия». Слово «хирургия» в его современном медицинском значении существовало также и в древнегреческом языке, а потом осталось и в христианстве. Здесь получается игра смыслов: рукоделие, которое мы совершаем, должно быть некоторой хирургией. По отношению к чему – об этом сейчас и должна пойти речь. Что же должно отсекаться рукоделием?

Первое, общеизвестное и совершенно справедливое: должно быть некое утруждение плоти. Чтобы плоть не восставала на дух, для этого она должна быть в несколько приморенном состоянии. Отчасти этому служит пост и псалмопение, но без труда этого достигнуть совершенно невозможно. Даже если мы какие угодно инвалиды (тогда это нам даже еще и легче), мы можем что-то делать, чтобы уставать. Не уставать нельзя. Мы обязательно должны работать до усталости, потому что иначе будем иметь проблемы. Ничего с этим не поделаешь. Здоровье у нас может быть какое угодно, а работать мы должны. Есть немало случаев, даже мне лично известных, когда люди не только работали не за деньги, но, наоборот, сами платили, чтобы иметь возможность работать. Потому что оставаться без работы – это совершенно гибельно. Если нет возможности за нее еще и денег заработать, или хотя бы поработать бесплатно, то надо хоть платить, чтобы была возможность работать. Это совершенно необходимо. Речь идет просто о работе как таковой, то есть, прежде всего, она должна вызывать утомление.

Конечно, во всем бывает чрезмерность, и в работе тоже. И если организм постоянно изнашивается из-за работы, и даже не столько изнашивается, сколько просто подавляется ум, так что человек уже и молиться не может и так далее – если это по своей воле, то это глупости и всегда ведет к плохим последствиям. А если это просто испытание такое – в условиях заключения, рабского труда – тогда это надо терпеть, как всякие пытки. Тогда это нормально, и тогда будет помощь Божия. И тогда будет исполняться то, что пишет заключенным на рудниках исповедникам святой Киприан Карфагенский в ответ на то, что они в своем письме ему пожаловались, что очень страдают, что у них нет причастия. Он им отвечает, что «вы принесли тела ваша в жертву живу, святу, благоугодну Господеви», и Евхаристия происходит в самих ваших телах, когда вы так трудитесь. Потому что такой труд – это разновидность пыток.

Но когда мы просто из желания заработать денег, из-за азарта какого-то начинаем трудиться так, что это уже во вред и молитве, и псалмопению, и вообще это нас всячески подавляет, и мы становимся какими-то уже не своими, то, конечно, в этом самочинии не будет помощи Божией, и ничего хорошего от этого не будет. То есть чрезмерность здесь, конечно же, плоха. Но недостаток тоже плох. А недостаток – тогда, когда мы не устаем. Это один критерий.

Но все-таки утруждение плоти – хоть и важная и неотъемлемая, но не главная причина, почему мы нуждаемся в рукоделии, почему наш организм в нем нуждается. Главная – это удержание помыслов. Евагрий говорит, что помыслы не могут быть удержаны, если они не будут удержаны Духом. Но при этом он же и объясняет, что для того чтобы они хоть и оставались в парительном (рассеивающемся) состоянии, но все-таки не настолько и не бесконечно, и носились уже не совсем как попало, а стояли на якоре (на якоре корабль тоже может болтаться и дергаться в разные стороны) – чтобы был такой якорь, нужно рукоделие.

Поэтому главное значение рукоделия – быть якорем для наших помыслов, то есть для того, чтобы мы меньше пускались в праздномыслие, прежде всего, а потом и в празднословие. Потому что даже если у нас самое тупое рукоделие, предположим, мы вяжем какие-нибудь корзины (я беру классический пример из жизни монахов IV века), все равно это требует некоей сосредоточенности ума, и тем самым уже помогает нам избежать парения помыслов. Поэтому рукоделие всегда является якорем для помыслов.

А также из этого видно и другое. Есть люди, которые привыкли к умственному труду и в нем нуждаются. Это далеко не все и даже не большинство, но таких людей много, и они не могут перестать быть такими. Это означает, что в их жизни физического труда недостаточно. Это не означает, что в их жизни физического труда и усталости вообще не нужно, нет, должен быть какой-то физический труд, какая-то нагрузка на организм. Если у нас нет соответствующей физической работы (идеально, если она есть), то надо ее компенсировать хотя бы чем-нибудь типа поездок на велосипеде или длинных пеших прогулок.

У тех людей, которым нужен умственный труд, должна быть умственная занятость, иначе они просто взорвутся от имеющихся у них в голове процессов, их внутренний компьютер будет работать неизвестно на что и как. Ни к чему хорошему это не приведет. Это приводит обычно к разным тяжелым ситуациям в жизни, а нередко и психическим расстройствам, если человек, предназначенный к умственному труду, не будет им заниматься. Поэтому умственным трудом заниматься надо. Люди, которые занимаются наукой, должны заниматься наукой, в таких, конечно, количествах, чтобы это было действительно серьезное занятие, чтобы ум был занят. Поэтому умственный труд точно так же необходим, как и любой другой.

И вообще любой труд в какой-то степени является умственным. Причем даже если эта степень мала, она главная. Потому что, повторю опять то, что только что цитировал из Евагрия: в любом случае главная цель труда – быть якорем для помыслов. И поэтому умственный компонент в любом, даже самом примитивном, физическом труде все равно является пусть не самым большим, но зато самым главным элементом.

Конечно, бывают виды труда для каких-то людей, где умственный элемент существенно больше. Поэтому какая-нибудь работа, требующая больших интеллектуальных усилий – это хорошо, но не для всех, а для тех людей, которым надо занять свой ум в мирных целях. Потому что если они его не займут чем-нибудь в мирных целях, то он взорвет их изнутри, и ничего хорошего не будет. Поэтому науку можно всячески рекомендовать тем, кто к этому способен. Но есть и другие, не научные, но тоже умственные занятия, и всех их можно рекомендовать тем, кто к этому способен.

Еще, по поводу рукоделия, надо знать об одном суеверии, которое очень распространено среди православных женщин, а иногда и мужчин, но чаще женщин. Женщины почему-то совершенно не считают грехом смотреть по воскресеньям телевизор, но страшным грехом считают стирать или делать уборку по воскресеньям. Я еще почему-то ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь каялся на исповеди в том, что смотрел в воскресенье телевизор. Хотя, вообще, телевизор смотреть – совершенно тупое занятие, и его вообще, наверное, смотреть не надо. Но к этому относятся спокойно. Еще когда телезависимость какая-то, то в этом еще как-то каются. А когда просто посмотреть, то – спокойно. И в праздники тоже, в воскресные дни никто не смущается это делать. А вот почему-то стирать или уборку делать в праздники, в воскресные дни смущаются. И где тут логика? Логика, конечно, здесь есть. Она глубоко суеверная и антихристианская. Если бы здесь не было никакой логики, это было бы лучше. Но, на самом деле, она здесь есть, и надо ее понимать, в чем она состоит, и знать врага в лицо.

Что же касается работы в праздники и выходные для православных христиан, то Кирилл Белозерский, наш святой (наш – в самом тесном смысле, потому что это наши северные края), не просто говорил в поучениях, но даже записал в устав для тех монахов, которые будут после него в монастыре, что рукоделием надо заниматься абсолютно в любой день, включая Пасху. Потому что для монаха не бывает никаких праздников, и даже Пасхи, а все дни одинаковы. Можно продолжить это его рассуждение словами других святых отцов, можно сказать и так, что для монаха каждый день – Пасха и праздник. И тоже будет правильно. Точно так же, как и сказать одновременно, что никаких праздников не бывает. Поэтому трудиться надо всегда.

Одно дело – что мы должны освобождать время и силы от каких-то обычных наших трудов для того, чтобы прийти в церковь, для того, чтобы поучаствовать в службах, которые в некоторые (например, в предпасхальные) дни бывают особо продолжительными. Надо освободить время для Страстной седмицы, для пасхальной ночной службы, если есть, конечно, физическая возможность. Надо не тратить время на то, что нас увлекает на работе, не тратить на зарабатывание денег. И в этом смысле надо, конечно, буквально понимать то, что говорится в псалме «упразднитеся и разумейте». То есть перестаньте что-либо делать, будьте праздны, и тогда начнете что-то разуметь.

Но основной смысл этих слов не буквальный, а духовный. Для того чтобы разуметь, надо упраздниться от занятости всякими посторонними помыслами. И как раз для того, чтобы так упраздниться, правильное рукоделие, правильно выбранный труд помогает, а не мешает. То есть как раз труд-то и дает нам праздник. А если мы начинаем в праздники вести какой-то паразитический образ жизни, разлагаться, и не дай Бог, пьянствовать и обжираться, то что же здесь хорошего-то?

И поэтому надо, ничесоже сумняся, работать в праздники, если силы, время и возможности остаются от церковных служб. Это как раз хорошо. А вот работать вместо праздников, то есть заниматься готовками, уборками квартиры к празднику вместо того, чтобы это время проводить на службах – это антихристианское занятие, богохульство, большой грех. Это не средний какой-то грех, а довольно-таки большой — прямой вызов Богу и отвращение от Него.

Понимая это, будем стараться, чтобы наше рукоделие было с нами всегда, было для нас истинной хирургией, отсекающей все вредное, и было якорем для ума.

Аминь.