Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Современные люди часто не понимают, что боязнь – это не просто какое-то чувство, а это совершенно определенная греховная страсть. Потому что это чувство отчасти может контролироваться нашим разумом, а в той части, в которой оно контролироваться уже не может, оно зависит от того, как мы жили раньше, до того, как возникло то, что нас побудило бояться.

Конечно, бывают страхи, которые являются чисто психопатологией, и здесь надо к доктору обращаться и таблетками лечиться. Такие страхи, к сожалению, у многих православных – так называемые параноидные страхи, — и у православных они бывают в среднем чаще, чем просто у населения. И вот надо понимать, что когда вам рассказывают православные люди, как все страшно, как за ними следят, охотятся, как у них все вокруг враги, то там, скорее всего, помогают молитвы, но молитвы с таблетками помогают лучше. То есть здесь надо рекомендовать обратиться к доктору.

Но вот за пределами совсем уже патологических страхов находится очень много ситуаций, когда мы чего-то боимся. Это и есть та боязнь, о которой говорит Иоанн Лествичник. Психиатрические страхи я упомянул для того, чтобы сказать, о чем он не говорит. А говорит он не о патологической боязни. С точки зрения психологии, страх — это чувство нормального человека. С точки зрения нашей цивилизации – это тоже чувство нормального человека. С точки зрения христианства – это греховная страсть. И какая же это греховная страсть?

А вот так определяет боязливость Иоанн Лествичник. Очень важное определение, надо его запомнить и выучить наизусть: боязливость – это младенческий нрав старой и тщеславной души. То есть боязливость зависит целиком от тщеславия. То есть она является следствием страсти тщеславия. Это первое, о чем говорит нам это определение.

Во-вторых, оно говорит, что это младенческий нрав старой души. Старая душа может быть у десятилетнего ребенка тоже. Это просто говорит о несоответствии: младенческое поведение младенца является, естественно, нормальным, а младенческое поведение вне младенческого возраста, то есть в старом возрасте, является неправильным. И вот здесь Иоанн Лествичник говорит, что такое поведение является духовно-патологичным.

Почему же тщеславие приводит к тому, что у нас возникает боязнь? Потому что человек не тщеславный боится согрешить, он занят тем, чтобы угодить Богу. И если он чего-то боится, то, опять же, боится согрешить и прогневать Бога, отпасть от Бога — вот чего он боится. Если он действительно этим занят, то на все прочие опасности он просто не отвлекается. Нельзя бояться сразу очень многих вещей: ты обычно выбираешь из них каким-то образом, возможно, самым дурацким и произвольным, но какую-то одну, которую продолжаешь бояться больше всего.

Зачастую, конечно, сбываются над  таким человеком слова псалмопевца: «Тамо убояшася страха, идеже не бе страх».  То есть, где надо было бояться, может быть, там не боялся, а где не надо – там боится. И вот тщеславие приводит к тому, чтобы не бояться там, где надо было бы бояться, но зато бояться там, где не надо. Как это происходит?

Вроде бы, человек тщеславный чувствует, что какой он крутой, как  он хорошо выглядит в чьих-то там глазах — реальной аудитории или воображаемой, — и ему все нравится. Но при этом он теряет связь с Богом.

И когда он потерял связь с Богом, то когда потом что-то происходит — а непременно что-то когда-нибудь произойдет, не обязательно во внешнем мире что-то произойдет, а просто у него как-то сменится настроение, что-то щелкнет внутри, — то он потеряет душевный покой, потому что внутренней поддержки никакой нет. Потому что, если пытаться жить на публику, то тогда надо, чтобы публика и поддерживала. Но публика не поддерживает. Даже актеры, которые профессионально взаимодействуют с публикой, и которых публика в какой-то степени  по-настоящему поддерживает просто потому, что она оценивает их хорошую работу, но и они не могут жить целиком только этой поддержкой, у них тоже должна быть какая-то своя внутренняя жизнь, иначе они играть убедительно никого не смогут. Поэтому  убедительные актеры – это люди, которые имеют и свою личную жизнь тоже.

А вот человек тщеславный как раз может быть и не актером, но если он актер, то он плохой актер, по крайней мере, не лучший. Это человек, который работает на публику, но от публики он не получает поддержки. Поэтому он очень легко из такого состояния довольства собой, самодовольства попадает в состояние страха и омрачения. И если действительно оказывается, что у него есть в жизни ситуации, где что-то непонятное и что-то страшное, то он начинает бояться по полной.

Вот как с этим бороться? Конечно, если мы будем бороться с тщеславием, о чем будет речь в другой раз (как раз в  следующий), то тогда мы, тем самым, будем бороться и со страхом. Но сейчас лучше сказать вот что.

Предположим, мы еще не побороли тщеславие настолько, чтобы вообще не поддаваться страху. И вот страх нас все-таки захватил. Понятно, что это из-за нашего тщеславия. Но что делать теперь, когда наша изоляция уже пробита? Как восстанавливаться?

Во-первых, Иоанн Лествичник рекомендует делать нарочито те вещи, которых мы боимся. Кстати, современные психотерапевты то же самое рекомендуют. Если мы боимся идти в какие-то пустынные места ночью, которые кажутся опасными, а не потому, что у нас есть четкая причина их бояться, то, напротив, туда и надо пойти. То есть специально надо делать то, чего ты боишься. Даже когда всякие невротики боятся, что в темной комнате кто-то находится, то хорошо туда пойти, не включая свет, или, в крайнем случае, включая, и все выяснить. Это очень полезно.

Так же это помогает и духовно. И как духовное упражнение это тоже полезно. Но при этом надо, конечно, делать самое главное. А самое главное – это молитва. Именно по поводу страха Лествичник говорит свои знаменитые слова: Именем Иисусовым бей супостатов — или ратников, то есть воинов, которые на тебя нападают, — потому что сильнее этого  имени нет ничего на земле и под небом.

Конечно, мы должны иметь молитву, когда мы или специально, чтобы бороться с собственными страхами, или невольно оказываемся в ситуации, которая нас страшит. Это, повторю, может быть, внешняя ситуация, а, может быть, чисто наши внутренние мысли. Надо понимать, что мы никогда не остаемся без Бога. Поэтому, я бы сказал, что человек православный – это человек, который внутренне молится. Человек, который  не молится, он, конечно, и не православный. Даже если он ходит в истинную Церковь и причащается.

А человек, который внутренне молится, он все время собеседует с Богом. Поэтому он уже никогда не бывает один на один со всякими опасностями. Он часто встречается с различными опасностями, но никогда не бывает с ними один на один. А если ты находишься с Богом, то, собственно, как сказал Псалмопевец, «Богом моим прейду стену», то есть пройду сквозь стену. И можно даже сказать так, что когда ты находишься с Богом, то есть когда у тебя внутри есть Иисусова молитва, то ты находишься не непосредственно в этой реальности, в которой ты находишься, а ты находишься как бы в каком-то батискафе, из которого ты так вот выглядываешь и смотришь в иллюминатор. И у тебя внутри своя атмосфера, и что бы ни происходило снаружи – это все-таки снаружи, а ты никуда не вылезаешь.

Конечно, некоторым людям скучно так сидеть, им хочется больших впечатлений, хочется больше впечатлений именно от внешнего мира, а от Бога им впечатлений мало. Они вылезают из иллюминатора, они показывают себя, смотрят на людей, а потом, конечно, их захватывает страх. Потому что гонит их туда тщеславие и прочие всякие вещи типа любопытства и тому подобные, и дальше, конечно, обязательно, среди последствий будет страх.

Поэтому если мы не будем поддаваться этому страху, то тогда мы будем и освобождаться от него, освобождаться от тщеславия, и постепенно находить то, что нам нужно – единое на потребу, то есть то, что дает Иисусова молитва. Если мы этого не будем делать, то без вариантов – обязательно будут страхи, обязательно наша душа будет стареть в этом самом тщеславии, а нрав у нее при этом будет не старческий и мудрый, а младенческий.

Аминь.