Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодняшняя наша тема, в соответствии с текстом самой «Лествицы», — сребролюбие и нестяжание. Сребролюбие – это греховная страсть, одна из главных восьми страстей. Нестяжание – это ей противоположная добродетель. Соответственно, страсти и потом добродетели посвящены два небольших Слова «Лествицы», которые между собой очень тесно связаны, и содержание которых во многом пересекается.

Когда говорят о сребролюбии, то, как Лествичник напоминает, святые отцы могут говорить о нем, как об источнике всякого зла. Раньше мы говорили, что таким источником является чревоугодие. Говорили также, что, в другом смысле, внутреннем, таким является гордость.

Также и о сребролюбии это можно сказать, но тоже как о источнике внешнем, а не внутреннем, потому что сребролюбие и чревоугодие – это страсти, которые как две стороны одной монеты или одного листа бумаги. Настолько они между собой связаны. Просто чревоугодие – это когда через чрево страсть воздействует на весь состав человека, а сребролюбие – это страсть притяжания, в том числе, и еды тоже. В названии ее как будто речь о серебре, о деньгах, но на самом деле подразумевается, что она распространяется на все.

Это заметно особенно в старости или в каком-то среднем возрасте. Это не со всеми бывает, но обычно, если с возрастом блудная страсть человека начинает бороть меньше, то сребролюбие больше. А бывает, что и та не меньше, и эта больше. А еще бывает, конечно, что с самого начала сребролюбие борет больше. Разные бывают сочетания, и вообще видов зла в этом смысле бесконечно много, а вид добра только один – остерегаться сребролюбия.

Почему его надо остерегаться? Потому что при сребролюбии человек не может чисто молиться. Он всегда будет думать «а как то, а как сё», «как это дело устроится, как то устроится». И все эти мысли так или иначе связаны с его материальным положением или с чьим-то другим материальным положением. В любом случае, эти мысли не связаны с одним – с верой в Бога, в то, что Бог всем дает полезное, в том числе, испытания и лишения, без которых мы никак не могли бы воспитываться в качестве христиан. Поэтому сребролюбие всегда уничтожает молитву.

Конечно, сребролюбие не всегда имеет грубую форму, когда мы сами замечаем за собой, и в которой нам неудобно признаться, а уж если признаемся, то не оправдываем себя. К сожалению, не только такие формы сребролюбия бывают, но еще и другие. Бывают под видом благоразумия и бывают под видом помощи ближним.

Под видом помощи ближним – это когда набирают под предлогом возможности поделиться с ближним, кого-то поддержать всякими своими материальными благами, но первично в этом именно то, что собирают именно материальные блага. А как понять, первично это или не первично?  А по твоему отношению к тому, когда у тебя эти блага отнимают, когда у тебя это было или, может быть, не было, но ты считал, что было, и вдруг раз – и не получишь этого. Как ты относишься к этому? Бог дал – Бог взял? Как Иов, который является примером несребролюбия, нестяжания? Или как-то иначе? Может быть, начинается какая-то скорбь? Вот если начинается скорбь, значит, «здрасте, сребролюбие».

А под видом благоразумия проходит сребролюбие тогда, когда я думаю, что, вот, будут какие-то тяжелые времена, наступит кризис, лишусь работы, пенсии сейчас хватает, а потом перестанет хватать, и так далее. Это все, конечно, такие вещи, которые в мире случаются, но кто как конкретно индивидуально выживет, не зависит от того, сколько «благоразумия» мы приложим. Об этом в Евангелии есть – про богача, который осуществил свою мечту, имел большие хранилища, большой урожай, но неожиданно умер.

Поэтому совершенно неизвестно, доживем ли мы до того времени, когда нам понадобятся все эти предосторожности. А если доживем, то, может быть, совершенно иначе мы все это получим. Поэтому надо полагаться на Бога, и дальше понимать, что если мы делаем то, что от нас требуется Богом в данный момент, — а в какой-то степени это будет касаться и материального устройства нашего или наших ближних,  — то тогда все будет хорошо.

Потом при наличии некоторого опыта с нестяжанием становится немножко полегче, и со сребролюбием тоже. Для начала пусть этот опыт будет даже отрицательным, а потом, Бог даст, будет и положительным.

Отрицательный опыт, который полезен, заключается в  том, что мы смотрим на себя, смотрим на других, кого мы можем достаточно близко рассмотреть, и видим то, что с ними бывает тогда, когда их материальные мечты сбываются. Вот они очень чего-то хотели — а среди «них» могу быть и я – и, наконец, все это получили. Что дальше-то стало? Как ты изменился? Ты получил жизнь вечную, получил ангелов в собеседники, ты перестал хотя бы грешить? Ведь нет. Так и что? Ну, сбылась мечта не очень умного человека, скажем так, а что это дало? Вот так мечтать-то и не надо.

Конечно, когда мы рассуждаем о чем-то таком, о материальном, то мы можем сказать, что хорошо было бы сделать вот это. Но при этом мы имеем в виду про себя, что хорошо бы, чтобы была на это воля Божия, чтобы искушение было не больше, чем мы можем перенести, и когда мы, наконец, это получим, если получим, то тоже искушение не было бы больше, чем мы сможем выдержать.

Бывает, что люди стремятся к какой-то материальной цели, достигают ее, и после этого они начинают ссориться между собой, уподобляясь каким-нибудь разбойникам, которые поссорились при дележе добычи и готовы убить друг друга. Но если мы даже не убиваем друг друга, то ничего хорошего мы  в таких случаях, может быть, и не делаем тоже. Вот такой у нас бывает отрицательный опыт. Если он у нас набирается, и не просто набирается, а мы его запоминаем,  анализируем, то нам становится легче бороться со сребролюбием.

А положительный опыт – конечно, самый главный – это то, что дает нам жизнь с Богом. То, что дает нам молитва. Если мы имеем самый маленький, пусть такой, как выражаются химики, в «следовых количествах», опыт в духовной жизни, то мы просто перестаем ценить на этом фоне те материальные блага, которые мы можем приобрести в той или иной ситуации. Поэтому нам просто становится неинтересно.

Так блекнут материальные блага перед духовными, и так вот развивается нестяжание. Точнее говоря, именно духовными дарами оно потом закрепляется. А сребролюбие становится для нас наиболее неприятным, потому что, как говорит Лествичник, как в морском прибое не может не быть пены, так же и у сребролюбия не может не быть гнева и печали. Потому что сребролюбие будет нас все время заражать разными другими страстями, и среди них всегда будут гнев и печаль.

Печаль, что вот чего-то нету, чего-то мы лишились, а гнев, что вот как такое может быть, что я из-за кого-то чего-то лишился.   Конечно, это настолько неприятные вещи, что не хочешь себе этого желать. И когда ты понимаешь связь того, что если есть сребролюбие, то обязательно будет гнев и печаль, и разные другие страсти тоже, то тогда ты просто предпочтешь дистанцироваться от всего.

Что значит дистанцироваться? Держаться от всего подальше, даже от того, что ты имеешь или хочешь получить. Да, в принципе, хорошо, конечно, было бы получить сегодня какую-нибудь еду, чтобы не помереть и чтобы быть работоспособным, но это не во что бы то ни стало, не надо полагать в это смысл своей жизни. И что касается того, что я, оставшись без внешних средств к существованию, могу умереть, то можно утешаться тем, что я и при этих средствах могу умереть и даже точно умру.

Поэтому не стоит из-за всего этого особо нервничать, гневаться и печаловаться. Нервничать – это печалиться, бояться,  и прочие неприятные вещи. В то же время, стяжание Бога делает нестяжательным по отношению ко всему материальному.

Аминь.