Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы продолжаем наш цикл про изречения египетских отцов, которые мы разбирали в прошлом году. Тогда была первая половина, а сегодня начинается вторая половина патерика. Отцы, в основном египетские, но и не только, ΙV-V веков, которые преподали нам всем, что такое монашество, оставили нам изречения, которые говорят о самом главном. Напоминаю, что мы идем по систематическому патерику, где несколько глав по разным темам. Сегодняшняя наша тема – молитва.

Казалось бы, все должно быть о молитве, и удивительно, что только в середине или даже второй половине патерика появляется специальная глава о молитве. Также можно удивиться, что она такая небольшая. Это потому, что абсолютно все прочие главы тоже содержат учение о молитве. А эта отдельная глава понадобилась для того, чтобы сказать некоторые очень технические вещи, что нужно делать в самой молитве. И вот только об этом мы будем сегодня говорить.

Конечно, о чем бы мы ни говорили, относящемся к христианской жизни, — это все так или иначе невозможно без молитвы, и поэтому все это тоже будет частью учения о молитве. А сегодня поговорим о самом главном с технической стороны. Вообще надо понимать, что молитва – это главная и единственная работа, и она же самая трудная, как говорит авва Арсений, которую мы должны совершать в нашей жизни. Он это говорит о монахах, но относит ко всем христианам, потому что по внутреннему человеку все должны быть монахами.

В таком случае, если мы должны заниматься только молитвой, то что это означает? Здесь не все очевидно.

В этой же главе рассказывается такой случай. Святой Епифаний Кипрский получает из некоего монастыря такой отчет, где монахи говорят, что у них все хорошо: они совершают утреннюю службу, службу третьего часа, шестого и вечернюю. И святой отвечает им: что же это такое – значит, в остальное время вы не молитесь, если так пишете. Потому что молиться надо не только во время этих специальных служб, а молиться надо совершенно всегда.

Если нет у тебя непрестанной молитвы, а молишься ты только во время церковной молитвы, то по сути это означает, что ты и не молишься. Молитва не может заключаться в том, чтобы отдавать Богу только какую-то часть своего времени. В этом заключаются какие-то другие аскетические добродетели, и ходить в церковь полезно и нужно, но молиться надо обязательно всегда.

Если ты не молишься вне церкви, то и когда придешь в  церковь, то тоже не будешь молиться. А если ты вообще ничего не знаешь о христианстве и пришел в церковь, то, может быть, ты там научишься когда-нибудь молиться. Но если ты живешь по-христиански, а тем более по-монашески, а молишься только в церкви, то это, конечно, беда.

Но есть и противоположная крайность, о чем тоже идет речь. К знаменитому авве Лукию пришли некие евхиты – так называемые молитвенники (между монахами существовали разные движения, которые расходились аскетически и догматически между собой) – и упрекнули его за то, что он работает. Он действительно занимался тем, что плел корзины — плел веревки из пальмовых ветвей, из которых потом делал корзины. Корзины продавались, и на это он жил, как и многие тогдашние монахи.

И вот ему говорят, что монах не должен заниматься никакой работой, а должен только молиться – такая у них была позиция, они сами не работали. В ответ он их спросил: а когда вы спите, кто за вас молится? Вы молитесь? – Нет, мы не молимся, – ответили монахи.

«Получается, что вы спите, куда-то ходите, чем-то занимаетесь, даже если вы не работаете так, как обычные люди работают, и вы не можете молиться непрестанно в том смысле, в каком хотите, чтобы молился я, и в каком вы думаете, что молитесь сами. А я, когда плету веревку, то читаю псалом: Помилуй мя Боже по велицей милости Твоей, — и так я время за работой провожу в молитве. Поэтому когда я работаю, то я все равно молюсь. А когда продам свою работу, то получу шестнадцать монет за рабочий день, — это была какая-то очень маленькая сумма, — из них две я отдам нищим, и они будут обо мне молиться, когда я сплю». Вот так и получается непрестанная молитва.

Здесь такая идея, что непрестанная молитва не подразумевает, что надо отказываться от всех вообще трудов. Наоборот, обличает заблуждение этих евхитов. В то же время, наш недостаток в том, что мы не можем молиться так, как хотелось бы, компенсируется тем, что мы можем кого-нибудь попросить, мы молимся друг о друге.

Об этом есть еще другое поучение. Некий анонимный старец говорит,  что если ты помолился о ближнем, то ты сделал, прежде всего, пользу себе. Потому что тот, кто умащает маслом ближнего, тот сначала умащает свою собственную руку, которая дальше будет умащать ближнего. Поэтому, принося пользу ближнему своей молитвой, ты в первую очередь получаешь ее сам. Вот так друг через друга совершается у нас непрестанная молитва.

Но к этому еще поясняет авва Евагрий, что если ты новоначальный и не знаешь, что тебе делать с молитвой, то надо молиться так, как написано. Что это означает – мы можем только гадать в общем контексте, но именно можем, а поэтому я дерзну объяснить, что это подразумевает, что надо выяснять, как молятся отцы, какие есть уставы для человека твоего образа жизни, и вот этому стараться следовать.

В наших условиях мы должны и в приходе делать все, что можно,  и молиться дома так, как этому учили святые отцы, используя для этого краткословную молитву. Во времена отцов, о которых мы говорим, уже существовала краткословная молитва. Есть апофтегма аввы Макария, где он говорит, что молиться надо такими словами, непрестанно их повторяя: Господи, якоже хощеши и якоже веси, помилуй и просто Господи, помилуй. В раннем монашестве такие были поучения о краткословной молитве.

Чуть позже появилась Иисусова молитва, которая содержит имя Божие и очень концентрированно выражает наш Символ Веры, и она затмила все остальные краткословные молитвы. Не потому, что они плохие, а потому, что она лучше, и лучше на ней сосредоточиться, когда мы молимся краткословно.

И еще в этой главе есть один рассказ, который поворачивает нам всю картину с другой стороны. Некий авва спрашивает, почему мы так странно себя ведем: когда мы грешим, то думаем, что Бог нас не видит, но когда мы обращаемся с молитвой к Богу, мы считаем, что Он здесь присутствует. Конечно, что-то из этого должно быть неверным. Если мы понимаем, что хотел сказать этот авва, то мы понимаем, что именно должно быть неверным. Поэтому нужно заключить так: всегда надо понимать, что Бог присутствует.

Это очень хорошо, когда мы хотим помолиться и получить помощь в чем бы то ни было. В этой главе есть всякие примеры того, как получать помощь, но они также рассыпаны по всему патерику и в жизни. Если у тебя есть какая-то проблема, действительно, даже легкая, которую еще надо заметить, что она есть, а тем более тяжелая, которая выглядит нерешаемой, то это только для одного – это повод нам помолиться, чтобы Господь так или иначе нам ее разрешил. Ничего другого здесь быть не может. Всякие тупики — маленькие и большие, — которые мы не замечаем, все они тоже только для того, чтобы расположиться к молитве. И молитва всегда будет действенна.

В этой главе также рассказывается, какова была молитва святых, и нам полезно об этом знать, потому что если такова их молитва, а они с нами вместе образуют единую Церковь, то, значит, они молятся и за нас, даже и в том смысле, что они молятся вместо нас. Если наша молитва далека от непрерывной, далека от чистой, если она, как объясняет некий старец в этом патерике, не может быть чистой, потому что взбаломучен наш ум помыслами, то он очищается той же самой молитвой, он становится прозрачным, мы видим себя.

Это также происходит благодаря тому, что за нас молятся великие молитвенники, но также и благодаря тому, что мы молимся друг за друга. И независимо от того, кто как преуспел, все друг друга поддерживают, и получается через это единство Церкви.

Аминь.

епископ Григорий (Лурье)