Ирод приказал убить Иоанна Предтечу, потому что хотел исполнить клятву; очень часто тщеславие заставляет нас клясться или обещать что-то без необходимости; надо стараться не брать на себя обязательств, по крайней мере, четких обещаний, и не клясться; когда приходится выбирать из двух зол меньшее, то, согласно Священному Преданию, наименьший грех – это нарушить свое обещание; не нужно бояться оказаться в неловком положении: если мы выбрали православие, то тем самым мы себя на всю жизнь уже поставили в неудобное положение; мы пришли в православие, чтобы уходить из этого мира не такими, какими мы были накануне нашей церковной жизни; тщеславие – это только один вид неразумия; состояние устойчивости к каким-то отдельным видам греха крайне нестабильно само по себе – оно очень легко меняется.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память Усекновения главы Иоанна Предтечи. Сам по себе этот день памятен, потому что это главный день памяти святаго Пророка и Предтечи Господня Иоанна, но также он памятен еще особенными обстоятельствами, которые связаны с усекновением его главы. Одно из самых запоминающихся, наиболее известных мест Евангелия ставит перед нами вопрос: почему же Ирод все-таки решил его убить, хотя и не хотел этого?

Как сказано в Евангелии, которое мы сегодня читали за литургией, Ирод слушался и уважал Пророка Иоанна. Даже несмотря на то, что Иоанн Предтеча обличал его прелюбодейную связь с Иродиадой, он не решался его убить в угоду своей сожительнице, а, удерживая его в темнице, все-таки сохранял ему жизнь. Но вот теперь он его убил. Почему он это сделал? — Евангелие объясняет нам, а затем и многочисленные святые отцы, и особенно наглядно это делает богослужение сегодняшнего праздника. Причина в том, что он поклялся, и ему было неудобно отказаться. Ирод необдуманно, по легкомыслию и очевидно еще в нетрезвом состоянии, потому что произошло это в разгар пира, поклялся перед своими гостями, что даст дочери Иродиады то, что она попросит.

Дочь посоветовалась с матерью и попросила главу Иоанна Предтечи, и вот тут Ирод решил сделать выбор в пользу клятвы. Как говорит богослужение, лучше было бы ему нарушить клятву и не оказаться убийцей, чем, соблюдя свою клятву, получить ад. Конечно, нарушать клятву плохо, но это зло было бы меньшим, чем то, которое в результате получилось.

Надо знать цену клятвы — это очень важно. Во-вторых, стараться не клясться и вообще никому ничего не обещать, не брать на себя обязательств. Стараться. Вообще не брать на себя обязательств невозможно, кому-то что-то обещать совершенно необходимо. Но надо стараться это не делать без необходимости, потому что все это вызывает искушения.

Очень часто то, что заставляет поклясться и пообещать что-то не по необходимости, является нашим тщеславием.

Мы хотим показать, что можем и это, и другое, и что-то гарантируем кому-то. Делаем мы это не потому, что требует ситуация, а потому, что просто хочется выглядеть такими людьми. Мы хотим произвести впечатление на того человека, к которому это обращено, или мы сами о себе просто высокого мнения и говорим не думая. Но чаще всего бывает, что эти две причины плотно переплетаются: имеем о себе высокое мнение и хотим, чтобы и у других о нас было столь же высокое мнение.

Поэтому, прежде всего, надо стараться не брать на себя обязательств, по крайней мере, четких обещаний, и уж тем более не клясться. Очень часто, даже если надо взять на себя какие-то обязательства, можно не в категорической форме выразить свою готовность, сказав: я постараюсь, я буду стараться. Если мы действительно собираемся стараться, то тогда почему бы и не постараться? Об этом можно и сказать. Но даже лучше и этого не говорить. Но прямо что-то обещать, как правило, не надо.

Но иногда все-таки бывает необходимо, действительно. Тогда, даже в тех случаях, когда это было необходимо, могут возникать ситуации, что соблюдение клятвы, соблюдение нашего обещания сопряжено с очень большим грехом. С точки зрения догматической, или лучше сказать, аскетическо-икономической, здесь для нас должно быть все всегда связано. А именно, если клятва оказалась такой, что ее исполнение сопряжено с грехом, то причина этому была одна: мы ее дали неосмотрительно.

Не обязательно по тем тщеславным соображениям, что я назвал, хотя, скорее всего, именно по этой причине, но могут быть разные другие, в частности то, что мы чего-то не знали, но, во всяком случае, здесь какая-то наша вина есть. Мы согрешили в том, что пообещали. Это грех, и в силу этого греха, мы пришли к другой ситуации, когда нам уже приходится выбирать из двух зол меньшее.

Обычно ситуации, в которых необходимо выбирать из двух зол меньшее, возникают вследствие каких-то наших предыдущих грехов, чтобы нам указать, что мы пошли какой-то неправильной дорогой. Мы честно должны понять, что ошиблись, и тогда надо выбрать наименьший грех. А все Священное Предание нам говорит, что наименьший грех – это нарушить свое обещание.

Не надо себя выгораживать — надо признать, что ты нарушил обещание. Не надо считать, что это хорошо, потому что в данном случае, действительно, надо было его преступить. Предположим, что надо было его нарушить, но все равно это было нехорошо. В этом надо каяться. Это, безусловно, грех. Просто мы выбрали наименьшее зло. Сама необходимость выбора указывает нам на какое-то другое зло, непонятое нами, и, следовательно, нераскаянное, которое было перед этим в нашей жизни.

Даже если мы все это понимаем, то очень часто мы так не делаем. Даже знания того, как нужно рассуждать в данной ситуации, не всегда приводят к тому, что мы, действительно, начинаем так рассуждать. Что же блокирует нашу способность привести такое правильное рассуждение, когда вроде бы все для этого есть? По крайней мере, знаний нам для этого хватает. Что же нам мешает?

Мешает нам опять, прежде всего, тщеславие. Потому что, нарушая, мы ставим себя в неудобное положение. Есть такое выражение в русском языке – “неудобное положение”, неловкость. Нам неудобно быть в ситуации, когда мы не выполняем обещанного. Конечно, нам не хочется в нем оказываться. Чтобы в нем не оказываться, мы готовы выбрать то, что, как мы и сами принимаем, выбирать не следует.

Тут надо раз и навсегда заранее себе сказать, что если мы выбрали православие, то тем самым мы себя на всю жизнь уже поставили в неудобное положение. Во-первых, мы уже не сможем придерживаться относительно себя той иллюзии, в которой находят душевной покой почти все люди, кто вообще его находит. Покой обычно находят в том, что считают себя достаточно хорошим человеком, не хуже других.

Из этого делается вывод: так, как живу я, жить можно. Но если мы выбрали православие, то взгляд на себя должен быть совсем другим: так, как живу я, жить нельзя. Православие для того и существует, чтобы менять жизнь. Кто не хочет меняться, тот, если он сознательный и разумный человек, вообще не станет православным и не будет с этим связываться, понимая, что это не его путь. По крайней мере, пока не его, пока он не хочет меняться.

Если же он все-таки связывается по каким-то неразумным причинам с православием, не желая при этом меняться, то ничего хорошего из этого не происходит, — конечно, если только не изменится его нежелание меняться. Поэтому мы должны понимать, что если мы останемся такими, какими мы пришли в православие, то мы не спасемся – мы погибнем, и никакое православие нам не поможет.

Для того мы и пришли в православие, чтобы уходить из этого мира не такими, как мы были накануне нашей церковной жизни, собственно говоря, не такими, какими мы являемся сегодня, хотя кто-то из нас уже, может быть, давно находится в Церкви. Если мы хотим так меняться, то тогда не удивительно, что будут возникать все новые и новые ситуации, когда нам будут показывать наши грехи.

Не удивительно также и то, что среди этих грехов будут и такие, которые будут нас удивлять. Удивлять они нас будут в том смысле, что мы будем их видеть иначе: казалось, что я все делал правильно, а оказывается — я и здесь делал неправильно и еще за много шагов до этого тоже все время согрешал. Это, конечно, вызывает некоторое удивление, но само по себе такое удивление для православного христианина – постоянная рабочая реальность жизни.

Так и должно быть, поэтому, когда мы сталкиваемся с собственными неразумными обещаниями, надо вспоминать пример Ирода. Именно он учит нас, как правильно делать. Мы знаем, что нас хорошо учат не только положительные примеры, но и отрицательные, которые ни в коем случае не являются менее важными. Тем более, что они часто для нас являются и более понятными, чем положительные примеры.

Невсегда мы понимаем, как можно поступить хорошо. Мы понимаем, как это будет выглядеть, но не понимаем, какое требуется иметь душевное расположение для этого, а какое надо иметь душевное расположение, чтобы поступить плохо, нам, как правило, понятно гораздо лучше. Поэтому отрицательные примеры для нас важны, и святые отцы их тоже нам приводят.

Поэтому будем наблюдать за своим тщеславием, за своим прочим неразумием, потому что тщеславие – это только один вид неразумия. Оно приводит нас к тому, что мы даем обещания, а потом, поняв свое неразумие, боимся их нарушить. Но так же мы должны понимать еще более тяжелую вещь, которая за всем этим кроется.

Сейчас мы вроде бы не готовы согрешить какими-то грехами. Какими-то готовы, а какими-то не готовы, потому что они в нас вызывают отвращение, протест – очень высокий барьер. Но этот барьер не должен поддерживать в нас иллюзию, будто бы мы, действительно, не готовы их совершить. Мы не готовы совершить их прямо сейчас, это так. Но просто буквально за секунду все может измениться.

Состояние устойчивости к каким-то отдельным видам греха, которое у каждого из нас есть в данный момент, потому что каждый из нас имеет какие-то грехи, к которым в настоящий момент устойчив, крайне нестабильно само по себе – оно очень легко меняется. Всегда есть другие грехи, к которым мы в данный момент неустойчивы.

Если мы впадаем в эти грехи, то наше состояние меняется, и мы не успеваем к ним приспособиться. При этом происходит так, что те грехи, к которым мы были только что устойчивы, еще секунду назад, уже легко нами принимаются. Если возникает искушение, для того, чтобы эти грехи совершить, то очень велика вероятность того, что мы их совершим.

Так произошло с Иродом. Сначала он впал в пьянство, а потом стал неустойчив перед тщеславием, потому что, если бы он был трезв, то, по крайней мере, не в такой степени он бы был подвержен тщеславию, — но он впал в оба эти греха последовательно, и оказался слаб перед другими грехами. В итоге, он решился убить человека, которого уважал.

Не было бы первых двух грехов, то, возможно, он не решился бы убить и даже менее уважаемого человека, потому что надо быть совсем безумным человеком, которым явно не был Ирод, для того, чтобы убивать просто любого человека без причины. Но он убил не простого человека, и не просто так. Мы должны понимать, что это может произойти и с нами.

Не просто сегодня, но даже только сию секунду мы имеем барьер перед какими-то грехами, некоторыми из возможных. Но не надо на это особенно уповать, потому что слегка изменится наше состояние, получим мы небольшую подножку от какого-то греха, далеко не фатального самого по себе – и дальше, что называется, как повезет. Точнее говоря, какое будет Божие попущение относительно нас.

Будут ли у нас искушение для того, чтобы впасть в следующий грех, гораздо более тяжелый и необычный для нас, или нет, но всегда надо понимать, что это в любой момент может случиться, и стараться вести себя и ходить по жизни осторожно. Вот чему учит нас сегодняшний пример, хотя это лишь малая часть того, что мы должны понять в сегодняшнем празднике.

Аминь.