Память этих двух новомучеников совершается в один день, что символично, т.к. они представляли собою два противоположных крыла внутри Истинной Церкви в плане отношения к сергианам. Они оба не приняли митрополита Сергия и не общались с ним, но св. Иосиф считал сергиан с самого начала безблагодатными раскольниками, а св. Кирилл поначалу не считал их безблагодатными. Теория св. Кирилла о сергианских таинствах и ее ошибочность. К концу жизни св. Кирилл пересмотрел свое мнение на этот счет и пришел в полное согласие со св. Иосифом. Декларация митр. Сергия не была “выключателем” благодати; превращение Церкви в не-церковь — это процесс. Декларацию можно было понимать по-разному, и главным было нее ее содержание, а практические действия митр. Сергия после ее издания. Сергий стал перемещать епископов с кафедры на кафедру; почему это плохо; в тех условиях это означало, что Сергий полностью подчинил Церковь безбожникам. Жителям Петербурга важно почитать св. Иосифа, т.к. это был последний православный архиерей на этой кафедре. Почитая одновременно св. Кирилла и св. Иосифа, мы должны понимать, что у православных могут быть частные заблуждения, но пока они одинаково не общаются с отступниками от веры, эти заблуждения надо покрывать любовью.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы совершаем праздник двух священномучеников из числа Новомучеников и Исповедников Российских — Кирилла Казанского и Иосифа Петроградского. Только недавно мы узнали, что память их нужно совершать в один день. Потому что только в конце 90-х годов из архивов КГБ был извлечен документ, где говорилось о точной дате их расстрела: оказывается, их расстреляли в одну ночь в одной и той же тюрьме, и именно поэтому мы и совершаем сегодня в один и тот же день, в день их расстрела, их память.

И это, может быть, очень символично. Потому что среди тех, кто остался в Истинно-Православной Церкви, святые Кирилл и Иосиф представляли как бы два противоположных крыла, — но это были именно те противоположности, которые могут быть в пределах одной Истинной Церкви и которые действительно в ней были. Они одинаково не приняли митрополита Сергия Страгородского с его курсом сдачи Церкви безбожникам. И в силу этого, они принадлежали к одной и той же Церкви. Но в отношении к сергианам они первоначально держались противоположных позиций. Как мы знаем, митрополит Иосиф отзывался о тех, кто остался вместе с Сергием, очень жестко: он с самого начала говорил, что там нет никакой благодати, что это полный раскол. А митрополит Кирилл поначалу выдвигал такую теорию, возникновение которой легко объяснимо, конечно, из духа времени, из духа психологизма XIX века, но которая к учению святых отцов не имеет никакого отношения. А именно, он говорил, что люди, которые находятся с митрополитом Сергием по своему неведению, они приобщаются благодати Святых Даров; а те, кто должны бы знать и всё знают об отступничестве Сергия, но тем не менее, из какой-то боязни и других соображений остаются в общении с ним, — они уже точно находятся под осуждением, равно как и сам Сергий, придумавший этот курс.

Но конечно, в Церкви такого не бывает. В этой теории, которой поначалу держался митрополит Кирилл, было перепутано два понятия. Одно дело — смягчающие нашу вину обстоятельства, которые, конечно, гораздо лучше, чем нами, учитываются Богом на Его суде; а другое дело — вопрос, чем же по существу своему является сергианский раскол. И потому, конечно, несмотря на то, что мысли митрополита Кирилла, которые он высказывал около 1930 года, сейчас очень популярны среди крипто-экуменистов, особенно в Зарубежной Церкви, и идут на руку тем, которые всячески стремятся оправдать новостильников и Московскую патриархию и доказать, что у них все-таки есть благодать таинств, — это не может их оправдать, потому что хотя эти мысли и принадлежали священномученику, но они неправильны и не имеют никакого отношения к святоотеческому учению.

Кроме того, оправдание учением митрополита Кирилла оказывается несостоятельным еще и потому, что к 1937 году сам митрополит Кирилл пересмотрел свои мысли. Сохранился черновик одного его письма этого времени, где он говорит, что время для покаяния, которое было у сергиан, пока они еще не совсем отпали, закончилось, теперь уже совершенно понятно, что происходит, и поэтому никакого оправдания сергианство не имеет, и сергианская церковь — это безблагодатное сборище; т.е. митрополит Кирилл к концу жизни полностью был согласен с митрополитом Иосифом. Таким образом, к тому времени, когда их обоих расстреляли в одной тюрьме, они пришли к одинаковому мнению относительно сергиан.

Но конечно, это не означает, что издание митрополитом Сергием его пресловутой Декларации летом 1927 года было таким событием, которое автоматически “выключало” благодать в сергиевской Церкви. Конечно, это не могло быть таким событием, да и вообще таких событий не бывает. Всякая измена Церкви — это процесс. И это прекрасно понимал митрополит Иосиф. Не случайно уже после Декларации, в сентябре 27-го года он принимает от митрополита Сергия назначение в Петроград, и как раз тогда он и становится митрополитом Петроградским. А отделяется он от митрополита Сергия только через год после Декларации, в 1928 году.

Надо сказать, что после Декларации митрополита Сергия некоторые епископы от него сразу же отделились, но таких было мало. Дело в том, что Декларация митрополита Сергия составлена так лукаво, что ее можно прочитать двояко. Можно понять ее так, что вроде бы там нет никакого отпадения от Церкви, — и среди своих, среди церковных людей митрополит Сергий настаивал, разумеется, именно на таком толковании. Там получалось, что в Декларации есть некоторые личные греховные высказывания, а именно — что от имени Церкви митрополит Сергий осуждает убийство в Варшаве одного из цареубийц; конечно, совершенно не следовало Церковь примешивать к таким суждениям, но это, по крайней мере, не выражало ереси.Таким образом, по букве своей Декларация не представляла собой чего-то такого, из-за чего надо было отделяться. И большинство епископата, которые впоследствии выступили против Сергия, поначалу не отделялись. И вот, характернейшим примером этого является, можно сказать, основатель Катакомбной Церкви митрополит Иосиф Петроградский, который целый год продолжал сохранять общение с Сергием. Почему же через год он его прервал? Потому что всякое слово, в том числе и Декларация митрополита Сергия и вообще любое слово, которое говорится в Церкви, должно толковаться в каком-то контексте. Конечно, для кого-то, например, для священномученика Виктора Островидова, который сразу же после Декларации разорвал общение с Сергием, контекст этот был понятен сразу. Но в целом контекст создается какими-то действиями, которые совершаются во имя исполнения Декларации теми, кто ее издал.

Что же стал делать митрополит Сергий в течение этого года, и что же заставило митрополита Иосифа прервать с ним молитвенное общение? Он стал переводить архиереев с кафедры на кафедру, и за год таких случаев было около сорока. А надо сказать, что не только заместителю местоблюстителя патриаршего престола не принадлежало такое право, потому что заместитель местоблюстителя, которым тогда был митрополит Сергий, — это было нечто вроде секретарши, без права принимать какие бы то ни было решения; но и сам патриарх не имеет права переводить епископов с кафедры на кафедру. Потому что это право административной власти над епископами, и патриарх единолично такой властью не располагает, ею располагает только Собор. А митрополит Сергий эту власть узурпировал единолично. Хотя он вместе со своим “синодом” подписывал все документы, но он сам же при этом признавал, что это не настоящий Синод, а просто он сам к себе позвал каких-то епископов, с которыми консультируется, потому что (он этого не отрицал) он, будучи заместителем местоблюстителя, не имел права собирать какой-то новый Синод.

Почему же это так плохо — ну, подумаешь, перемещают епископов? Дело в том, что перемещение епископа означает назначение епископа на новую кафедру, и с точки зрения административной власти, это такое же действие, как и рукоположение епископа, хотя при рукоположении еще и таинство совершается. И те епископы, которые назначены неправильно и незаконно, просто не имеют действительного поставления; и что самое плохое — на самом деле Сергий перемещал в таком количестве епископов не потому, что ему самому этого хотелось (понятно, что ему, как человеку здравомыслящему, этого хотеться не могло), а потому, что этого хотела безбожная власть, чтобы разрушить церковную организацию. И тем самым получилось, что самые худшие подозрения, которые по своей букве могла внушить Декларация, все оправдались. Это означало, что жизнь митрополита Сергия и тех, кто ему подчинился, дала свое толкование Декларации, и толкование очень простое: Церковь во всем подчиняется безбожникам, которые не только совершенно не скрывали, но наоборот, всячески провозглашали своей целью ее уничтожение. В такой ситуации не было никакой возможности оставаться в общении с митрополитом Сергием, и не было никакого оправдания тем, кто оставался в общении с ним. Видя все это, митрополит Иосиф возглавил движение тех, кто отделился. Я повторяю, что не он начал это движение — оно началось сразу же после издания Декларации, — но он к нему присоединился, и так как он был самым авторитетным архиереем в этой среде, то он его и возглавил. Правда, в Петроград ему вернуться не удалось, и здесь это движение возглавлял священномученик епископ Гдовский Димитрий (Любимов), в честь которого пострижен наш инок Димитрий, а сам митрополит Иосиф в это время находился в ссылке, потом в тюрьме, а потом был расстрелян.

И конечно, для нашего города особенно важно почитание священномученика Иосифа. Это был последний митрополит Петроградский и тем самым последний православный архиерей, который вообще был на нашей кафедре. Потому что после этого, еще и при жизни митрополита Иосифа, Петроградскую кафедру занимали только сергиане. Первый из них, при жизни митрополита Иосифа, был Серафим Чичагов, которого, впрочем, впоследствии большевики тоже убрали, а потом и расстреляли; и потом кафедру занимали только сергиане. С тех пор у нас в городе не было православного епископа, и те православные христиане, которые здесь жили, окормлялись у епископов других городов, что в таких случаях и положено делать православным христианам, и что сейчас делаем мы, потому что сейчас у нас правящим архиереем является митрополит Суздальский и Владимирский.

А почитая сегодня и одного из наиболее умеренных и долготерпеливых из числа Новомучеников, в лице митрополита Кирилла Казанского, и в то же время одного из самых бескомпромиссных Новомучеников, в лице митрополита Иосифа Петроградского, мы должны понимать, что нельзя иметь единства с еретиками и отступниками, и в то же время нужно иметь единство с единоверцами, несмотря на то, что мы можем по-разному смотреть на многие вопросы. У нас могут быть разные взгляды, так сказать, на тактику духовной жизни; у нас могут быть разные подходы в отношении к отступникам; но если мы в своем отношении к отступникам не переходим определенной грани — а именно, если у нас нет с ними молитвенного общения, если мы не подчиняемся им административно, — то тогда мы все имеем право на свои мнения, можно даже сказать, что мы имеем право на заблуждения. Заблуждения, конечно, могут быть греховными, но когда они не переходят ту грань, которая разрывает церковное общение, они все-таки остаются такими грехами, которые как-то покрываются любовью Божией, и люди часто впоследствии сами приходят к их осознанию. И Боже упаси нам сейчас из-за подобных разногласий, которые существуют и неизбежно всегда будут существовать в нашей среде, разрывать церковное общение со своими единоверцами. И вот, молитвами святого Иосифа Петроградского и святого Кирилла Казанского, да подаст нам Господь оставаться в единстве с Церковью Христовой вместе с ними и с теми, кто сейчас являются истинно-православными, и чтобы Истинно-Православная Церковь расширялась и укреплялась. Аминь.