Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы слышали притчу о добром самаритянине, которая отвечала на один главный вопрос (хотя и на много других она тоже отвечала), а именно: кто мой ближний. Потому что ближнего надо возлюбить, но для этого хотелось бы выяснить, кто он такой. И вот притча рассказывает о том, кто такой ближний.

Оказывается, что ближний – это вовсе и дальний может быть, а кто ближний – тот, наоборот, не ближний. То есть все оказывается сложным, потому что с точки зрения устройства тогдашнего еврейского общества, можно сказать церковного устройства, которое в светской жизни у нас сейчас не существует, но продолжается в церковной, мои ближние – это мои единоверцы. И уж тем более лидеры нашей церковной общины, каковыми являются священство или левиты.

Часто священника можно сравнить даже с архиереем, потому что священник был более высокого статуса в социальным плане, чем сейчас. Были еще левиты, которые представляли племя, из которого были священники, но которые сами не были священниками, однако имели особые права.

Конечно, эти люди в притче должны были помочь в первую очередь. Если не священник, то левит-то точно. Но они этого не делают, а самаритянин, который был, выражаясь современной терминологией, еретик – вот он помог. Самаритяне не были язычниками, они веровали в Того же Самого Бога, но с какими-то большими отличиями, и поэтому считались еретиками.

И Христос никогда не говорил, что они не еретики, при том, что Он им проповедовал, может быть, больше, чем в Иерусалиме — судя по Евангелию от Иоанна. Они были открыты к восприятию Евангелия, а кто воспримет Евангелие, тот и перестает быть еретиком, потому что люди приходят с разных сторон, с разным бэкграундом, но важно не то, какое у тебя образование, кем ты был раньше, а важно кем ты стал.  Важно не то, что ты знал, а на что ты употребил свои знания.

Знания могут быть большими или маленькими, сильно замусоренными или довольно чистыми, но важно, как человек ими распорядится. Какой-то человек может иметь очень мало знаний, и они могут быть очень замусоренными, но все равно он выбирает истину, выбирает Христа, а кто-то другой делает иначе.

И что важного дала понять притча? Того, кто будет с нами, кто будет по-настоящему наш единоверец, по внешним признакам определить нельзя. Это определяется только в деле. Но даже и в деле не всегда можно определить, а только Суд Божий будет окончательным. Поэтому надо не быть букой и всех считать плохими, а наоборот всех считать хорошими и обращаться ко всем.

Получается, что ближними может быть кто угодно. Кто должен быть ближний – может быть ближним, но может и не быть, а те, кто не должен, те очень часто и бывают. Это, конечно, говорит также и о том, кому нам надо подражать. Понятно, что надо нам самим подражать самаритянину – это значит, что мы должны помогать, невзирая на то, кто нам ближе по идеологии.

Идеология – вещь полезная и необходимая. Скажем, вот у меня есть православная вера – это одно. И на ней выстраивается какая-то идеология, которая помогает мне сказать, что вот эти люди, которые примерно так живут здесь и сейчас – они мои единоверцы. И для их блага полезно вот это в общественном устройстве, а вот это вредно. Это называется идеологией.

Она может быть ошибочной – это во-первых. Во-вторых, она не может не быть ошибочной хоть в чем-то. Это вещи житейские, в которых людям свойственно ошибаться. При правильной вере у людей обычно бывают разные идеологии, потому что один ошибается в одном, а другой в другом.

И вот эти идеологические отличия никогда не должны вести к тому, чтобы Церковь разделялась. Слава Богу, мы в 2014 году обошлись без церковных расколов, хотя некоторые более идеологизированные и политизированные церковные группы стали раскалываться. Мы должны понимать, что между православными людьми могут быть большие различия в любой идеологии, в том числе и политической, но есть только одна идеология, которая абсолютно неприемлема – это когда я считаю, что мой оппонент не может быть со мной в одной Церкви.

Вот если ты думаешь в недогматическом плане совершенно что у годно, в том числе и какую-то совершенно лютую чушь, но при этом ты толерантно относишься к тому, что твои единоверцы могут быть твоими оппонентами, то хорошо – ты можешь быть в Церкви. А если ты думаешь, что-то очень правильное и хорошее в плане идеологии, но при этом считаешь, что те, кто думают иначе, они плохие, и их не должно быть в Церкви, что они не могут быть христианами, то это, скорее всего, означает, что тебя нет в Церкви, ты не христианин.

Поэтому не будем смотреть вообще на идеологию, которая отличает людей с одинаковой верой. Даже на различие веры у людей тоже надо смотреть не всегда. Одно дело, что мы не можем поминать за проскомидией не единоверцев, мы не можем их причащать и с ними молиться, но молиться о них мы можем и должны. Христиане молятся о всем мире – прежде всего о людях, которые в мире живут, а не о каких-то вещах.

Поэтому никого мы не должны считать менее спасающимися и более погибающими, чем мы сами, даже если эти люди весьма от Церкви далеки, потому что мы не знаем, что у них внутри – это судит Бог, – не говоря о том, что мы не знаем, что у них в жизни случится дальше, да и про то, что с нами случится дальше, мы тоже не знаем.

Поэтому будем по-человечески принимать всех, как принимает Бог. При этом не будем забывать, что нужно держаться истинной веры, и не будем путать веру с идеологиями. Идеологии хороши, без них не прожить, но в них можно запутаться, и, как все земное, они имеют как много положительного, так и много отрицательного. Поэтому не будем на них очень сильно отвлекаться, а будем смотреть на веру, на то, что все люди являются нашими ближними.

Аминь.

епископ Григорий (Лурье)