Святитель Никифор был патриархом Константинопольским в начале второго периода иконоборчества; в ссылке он написал свои значимые до сих пор труды в защиту иконопочитания; святитель Никифор умер в ссылке во время господства ереси и увидел торжество православия только своими мощами; экуменизм — это та ересь, которая стирает различия между православием и всякими уклонениями от него; очень часто исповедники православия, подобно святому Никифору, умирают, не видя никакого торжества своей веры в видимом мире; мы не для того становились христианами, чтобы оказаться в какой-то мощной, по мирским меркам, церковной организации, а для того мы становились христианами, чтобы оказаться в Царствии Небесном; главное, чего мы никогда не должны увидеть, — это разгром Церкви в нас самих; на самом деле нам нужно только то благополучие, которое мы можем взять с собой в могилу.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем память перенесения мощей святителя Никифора, патриарха Константинопольского, который был патриархом в начале второго периода иконоборчества. Когда цари захотели опять ввести иконоборческую ересь, — это было в 815 году, — то царь Лев Армянин, который этого хотел, пытался заставить святителя Никифора в этом ему содействовать, но тот отказался категорически, был все время противником иконоборчества, и за это его отправили в ссылку и не дали ему продолжать быть патриархом господствующей Церкви, если можно так выразиться. Его отправили в ссылку, а вместо него патриархом назначили другого человека, который проводил все то, чего хотел царь, и так продолжалось, пока длилось второе иконоборчество. А оно продолжалось при нескольких царях, которые сменяли друг друга.

В это время святитель Никифор продолжал быть в ссылке, в таком полу-арестованном состоянии, хотя там он продолжал писать свои очень значимые для нас до сих пор труды в защиту иконопочитания, в которых он объяснял, почему, если мы верим в воплощенного Христа, мы должны верить и в то, что в иконе Он реально присутствует.

И так продолжалось до тех пор, пока он не умер, а умер он в 829 году, еще довольно долго, получается, прожил, 14 лет после того, как он был низложен, но даже этого срока не хватило, чтобы дожить до торжества православия. Никакого торжества православия тогда, когда он умер, не было, поэтому его похоронили на месте ссылки, а вернуться в Константинополь он по-прежнему не мог, даже и в виде мощей.

Но прошло еще какое-то время, не такое уж и большое, до 843 года, и восстановилось иконопочитание. И сразу после этого те святые, мощи которых упокоились в изгнании, были возвращены в Константинополь. И, прежде всего, это относилось к патриарху Никифору, который был последним православным патриархом Константинополя перед господством ереси. Когда опять в Константинополе восторжествовало православие, и патриархи там стали православными, то его мощи были торжественно возвращены. И, таким образом, пусть и не живым, но он увидел торжество православия в своих мощах, которое происходило в Константинополе, и еще надолго утвердилась православная вера.

Мы знаем, что потом еще возникали разные ереси, которые в разной степени, но надо сказать, как правило, не так сильно, как иконоборческая, потрясали Церковь Христову. И так продолжалось до XV века, а в XV веке турки окончательно завоевали Византию, Константинополь завоевали, и хотя они не только не насаждали никакой ереси, но, наоборот, скорее даже способствовали сохранению православия от западных еретических влияний, но они очень повредили Церковь Христову тем, что очень многие люди стали обращаться в ислам и совсем отпадать от православия. Но зато те, кто оставался в православии, оставались в православии чистом.

И в таких тяжелых условиях православная вера продолжала существовать до XIXвека. Точнее, до XVIII-ого, а в XIX веке, начавшиеся еще в XVIIIновые западные веяния стали захватывать православных христиан, и в Греции и в России. Это были ветры безбожия, под разными видами, соответственно эпохе, — одно было в XIXвеке, другое в XVIII, — но, по сути, и то, и другое работало на одно и тоже, на то, чтобы отрывать все более широкие слои православных христиан от их корней, от их Православной Церкви, и потому всюду воцарилось безбожие, а то, что оно еще частично рядилось, по привычке, в ризы православия — “мы же православные, потому что мы родились от православных родителей” (хотя сами мы уже толком ни во что не верим и даже не знаем, в чем эта православная вера состоит) — это стало сплошь и рядом.

И, конечно, когда такой упадок веры среди православных произошел, то она вновь стала заражаться всевозможными ересями, из которых самой главной стала с начала XX века — и ныне она господствует во всем мире — ересь экуменизма, так называемого. Не все, может быть, слышали и знают, что это за слово, и нет сейчас времени объяснять, что это такое, подробно, но это та ересь, которая стирает различия между православием и всякими уклонениями от него. Те различия, которые в свое время провели святые отцы, чтобы Православная Церковь оставалась незараженной, незамутненной, а это нужно, в свою очередь, для того, чтобы она оставалась спасительной, то есть, чтобы она оставалась Истинной Церковью Христовой.

Потому что в Истинную Церковь Христову всегда приходят новые люди, которые обращаются из язычества или от православных родителей, или от еретиков. Но в то же время, все время в Церкви Христовой появляются такие люди, которые сами от нее отпадают и увлекают за собой других. Продолжают действовать многие из старых ересей и начинаются новые. Вот такая все время есть динамика — кто-то в Церковь приходит, кто-то уходит, а не просто кто-то родился, живет и все время он православный христианин; такого не бывает.

И вот сейчас у нас время, когда господствует ересь экуменизма, не говоря о прочих, которые еще с древности остались у нас ереси, и лишь немногие остаются в Истинно-Православной Церкви. Сплошь и рядом мы видим, что исповедники православия, подобно святому Никифору, умирают, не видя никакого торжества своей веры в видимом мире. Но, конечно, когда праведник умирает, то он видит торжество своей веры там, где оно и должно быть — в мире невидимом, в Царствии Небесном. Но он его видел не только тогда, когда умер, но и когда жил. Собственно поэтому он был человеком, верующим православно, поэтому он и не отпал, когда большинство вокруг отпадало.

Подобно святому Никифору многие исповедники Катакомбной Церкви тоже умирали в самые тяжелые годы и даже близко ничего не видели подобного торжеству православия на земле. Но, тем не менее, независимо от того, будет оно или не будет, они сохранили православную веру.

Подобно этому и сейчас, когда нет таких гонений, как были при советской власти, но тоже для Истинно-Православной Церкви много всяких неудобств, и тоже много своего рода гонений, просто не таких лютых, — многие люди, сохраняя себя в истинно-православном исповедании, умирают, и, может быть, они при этом потратили много сил и времени на то, чтобы Церковь как-то расширялась, и они не видят никакого торжества.

И вот, может быть, мы все тоже умрем, умрем, дай Бог, в истинно-православном исповедании, но никакого земного торжества не увидим. Но мы должны понимать, что не для этого мы становились христианами. Не для того мы становились христианами, чтобы оказаться в какой-то мощной, по мирским меркам, церковной организации, а для того мы становились христианами, чтобы оказаться в самой мощной, и уже не только по мирским меркам, если можно ее так назвать, организации, чтобы оказаться в Царствии Небесном, потому что мы верим в силу Божию и не верим, что какая-нибудь другая сила, будь то человеческая или дьявольская, бесовская или еще какая-то, может быть сильнее силы Божией. На это мы уповаем.

Поэтому мы смотрим на примеры древних святых, которые умирали посреди духовной пустыни, и как они только своими мощами возвращались в Константинополь — это и Никифор сегодняшний, и Максим Исповедник, из очень известных, и в другой несколько ситуации, но тоже церковной смуты, — Иоанн Златоуст (Максим Исповедник был в VIIвеке, Иоанн Златоуст — в начале V) и видим, что это для православного христианина совершенно нормально. Вполне нормально не увидеть на земле никакого торжества своей веры, более того, вполне нормально, наоборот, увидеть разгром своей Истинной Церкви.

Но главное, чего мы никогда не должны увидеть, — это разгром Церкви в нас самих. Потому что если мы сами будем верующими, тогда мы будем со всеми святыми, которые это все переживали, и мы будем одинаково принадлежать к Царствию Небесному и тогда, когда у нас благополучное времена, с житейской точки зрения, и когда оно крайне неблагополучное. Потому что то благополучие, которое на самом деле нам нужно, оно может быть только внутри, оно то благополучие, которое мы здесь хотим стяжать с той единственной целью, чтобы его можно было взять с собой в могилу.

А то, что здесь, может быть, было бы и приятно для нас, но мы не можем его взять с собой в могилу, оно нас, в общем-то, только отвлекает, и мы не должны уделять этому большого внимания, независимо от того, хорошее это или плохое. Если хорошее — то слава Богу, если плохое, то, опять же, — слава Богу, потому что все нас может расположить к хорошему, в смысле Царствия Небесного.

Аминь.