Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы достигли конца четыредесятницы, и уже начинает в богослужении вспоминаться Лазарева суббота, и сегодня мы заканчиваем цикл чтений книги Максима Исповедника. Начинали мы в одних условиях, заканчиваем в других, но по отношению к тому, о чем у нас речь в этой книге, никакие условия не меняются.

«68. Не бей никогда никого из братии, особливо безвинно, дабы он, не снесши скорби, не удалился и тогда ты никогда не убежишь от обличения совести, которое всегда будет причинять тебе печаль во время молитвы; и отгонять ум от дерзновения к Богу».

Это очень важное соображение. Конечно, если брат не виноват, а ты на него напал, то это усугубление вины, но здесь речь о том, что в любом случае нельзя его оскорблять, а тем более бить. Если он это перенесет, и вы помиритесь, то это плохо, но  еще более велик риск, что он вообще куда-нибудь уйдет, и ты тогда не найдешь себе покоя. Потому что действительно, трудно найти покой. А что значит «не найти покоя»? Это значит не иметь дерзновения к Богу, когда ты не можешь к Богу обратиться, чувствуя такую за собой вину.

Поэтому не надо до такого доводить. И как только подумаешь, что так плохо может все закончиться, так сразу не хочется гневаться, а тем более бить. Если монахам дать жить, как они хотят, то они дальше начинают друг друга бить физически – это известно. Поэтому эти все поучения возникли не на пустом месте.

«69. Не терпи приносящих тебе соблазны подозрений на какого бы то ни было человека. Ибо допускающие до себя каким-нибудь образом соблазны от приключений, произвольно или не произвольно случающихся, не ведают пути мирного (Рим. 3, 17), который чрез любовь ведет к познанию Бога рачителей своих».

Приключениями называются все, что случается, особенно неожиданно. При этом ты можешь участвовать своей волей или не участвовать, но не должно быть ни в каком случае соблазна подозрения. Подозрения на человека являются соблазнами. Поэтому лучше потерять от того, что ты оказался слишком добр и не заметил чьей-то вины, чем наоборот. Но это общее правило, и повторю, речь идет о личной жизни монаха или просто христианина. Здесь не было наставления о том, как управлять каким-то обществом, даже монашеским, потому что в таких случаях с подозрениями уже приходится работать как-то критически.

«70. Тот еще не имеет совершенной любви, кто располагается к людям смотря по нравам (γνώμαις, выбору добра и зла) их, одного любя, другого ненавидя за то или другое, или одного и того же человека иногда любя, иногда ненавидя по тем же причинам».

Никакого человека нельзя любить или не любить  в зависимости от того, какой он делает сейчас выбор, какой у него нрав. Сейчас он ведет себя хорошо, потом плохо – и я его то люблю, то не люблю. Вот так нельзя делать.

«71. Совершенная любовь не разделяет единого естества человеков по различным их нравам (γνώμαις); но, всегда смотря на оное (или: принимая оное во внимание), всех человеков равно любит: добрых (старательных) любит как друзей, а недобрых как врагов, благодетельствуя им, долготерпя, перенося ими причиняемое, отнюдь не отплачивая им зла, но даже страдая за них, когда случай востребует, дабы, если возможно, соделать и их себе друзьями; но если и не возможно, она все же не отступает от своего расположения к ним, всегда равно являя плоды любви всем человекам. Так и Господь наш и Бог Иисус Христос, являл Свою к нам любовь, пострадал за все человечество, и всем равномерно даровал надежду воскресения, хотя впрочем, каждый сам себя делает достойным или славы, или мучены адского».

И в завершении глав в этом Великом посту:

«72. Неравно ни во что вменяющий славу и бесславие, богатство и убожество, утехи и горести, не достиг еще совершенной любви. Совершенная любовь не только сие все ни во что вменяет, но и самую временную жизнь и смерть».

То есть совершенная любовь одинаково относится – равное душевное расположение ко всему. А как иметь это равнодушное положение? А просто вот не очень все это замечать. Равнодушие в христианском, аскетическом смысле к болезни и хорошему самочувствию, к жизни и смерти – это и есть то, является христианским отношением к жизни, то, что даруется христианской любовью и приводит к христианской любви.

Поэтому, что бы тут вокруг нас ни происходило, чтобы с нами самими не происходило, а мы должны понимать одну вещь — что остается любовь к Богу, единственно важная, и которая поможет нам помочь самим себе и всем окружающим. Если мы вообще можем принести какую-то пользу окружающим, то лишь постольку, поскольку мы будем сами сосредоточены на любви Божией. Хочешь помочь утопающему – не пытайся тонуть с ним рядом, постарайся на чем-то укрепиться, подать ему помощь уже с этой твердой позиции. Единственное, на чем мы можем укрепиться – это и есть любовь Божия.

Аминь.

епископ Григорий (Лурье)