Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Сегодня мы совершаем праздник в честь Иоанна Лествичника, который дает нам очень хорошую возможность посмотреть, насколько распространенное понимание христианства отличается от православного. Я имею в виду, конечно, распространенное не у каких-то людей, а у тех людей, которые называют себя православными, или даже истинно-православными.

Потому что у многих людей возникает такой вопрос, если они хоть раз открывали книжку «Лествица», ради которой сегодня установлено празднование Иоанна Лествичника: зачем это все нам, зачем эта монашеская литература — а «Лествица» это, несомненно, монашеская литература (там это в ней прямо и сказано) — зачем эта литература предлагается всем мирянам? Да еще так торжественно, да еще и для какого-то общеобязательного изучения, получается? Что там можно узнать, кроме того, как совсем сойти с ума? Хотя и так-то у нас, православных, это не самое сильное место, а тут еще такие книжки читать?

Это, во-многом, разумный вопрос, но само его возникновение означает, что что то уже давно пошло не так, и что уже много всякого непонимания накопилось. Потому что, чтобы понять, зачем это делается, зачем предлагается мирянам монашеская литература, да еще так торжественно, да еще как одна из точек кульминации поста, нужно понимать вообще, что такое монашество в Церкви, а, точнее говоря, нужно понимать не это — нужно понимать, что такое Ветхий Завет и Новый Завет в жизни у нас. Не то, что это было в жизни человеческого рода — когда когда-то давно был Ветхий Завет и вот теперь Новый Завет, — а в жизни каждого из нас.

Много раз мы это говорили, вслед за святыми отцами, конечно, сами мы этого не придумываем, — что в жизни каждого человека есть Ветхий Завет и есть Новый Завет. И Ветхий Завет, это те заповеди, которые надо соблюдать. Если их просто соблюдать, то на основании этого спастись невозможно, но если их нарушать, то будешь подлежать наказанию. И вот для того, чтобы не портить себе шансы на спасение и не подлежать наказанию, надо их не нарушать.

Это аналогично уголовному кодексу — за то, что мы его не нарушаем, мы не можем ожидать себе никакой награды, за то, что мы его нарушаем, мы, конечно, можем себе кое-чего ожидать. Уголовный кодекс не говорит нам совершенно ничего о том, как мы на самом деле должны жить, и если в книге, которую мы называем Ветхий Завет, об этом все-таки говорится, — и немало, кстати, говорится, — то это как раз уже элементы Нового Завета. То есть говорится не просто о том, как мы должны жить, чтобы не совершить всяких преступлений, а как мы должны жить позитивно, т.е. не чего не делать, а что же нам делать.

Все эти вещи таковы, что их можно только добровольно сделать. Не когда под страхом наказания ты не можешь этого не делать, а когда ты сам этого хочешь. И вот когда ты этого хочешь, то постепенно и получается, что ты отворачиваешься от мира и поворачиваешься к Богу. Причем, не надо думать, что это монахи придумали, — об этом всем говорится в Новом Завете.

Не надо думать, что только в каких-нибудь апостольских посланиях, где говорится, что любовь к миру — это вражда с Богом, например, в посланиях Иоанна. Но это говорится непосредственно в Евангелии даже, где говорится о том, например, что кто не возненавидит отца, мать, братьев и сестер, тот не может за Мной пойти, и так далее. Но Христос же не говорит всем прямо, чтобы они за Ним шли. Наоборот, многим из тех, кто хочет за Ним пойти, он говорит, чтобы вот сейчас прямо за нами не ходили, но сделайте нам что-нибудь хорошее, другое.

И вот так же не всем своевременно идти за Христом, но всем надо понимать, какова цель этого. Поэтому мы всегда начинаем с Ветхого Завета и уже дальше постепенно располагаемся к чему-то большему. Поэтому узнавать о том, чем живет монашество, в каком-то смысле полезно и необходимо всем, чтобы знать, к чему располагаться, во-первых; во-вторых, мало-помалу становится это полезно также для того, чтобы что то из этого потихонечку усваивать — то, что захочется, и к чему есть некое влечение, и не просто это — это необходимое условие, но не достаточное — а когда есть к этому какая то возможность.

Здесь надо с кем-то советоваться, потому что может самому казаться, что она есть, а на самом деле ее пока, или может быть и вообще, нет. И, конечно, у человека, пока у него сохраняются эти его основные мирские интересы, пока ему хочется жить нормальной семьей, работой, и так далее, и это для него первое, — и он хочет в церковь ходить, собственно, для того, чтобы Бог ему в этом помогал, это, конечно, прекрасно, но христианского в этом нет ничего вообще.

Но христианство поможет, да. Потому что в этом есть ровно те вещи, которые в Ветхом Завете: добро тебе будет на земле, чти отца своего и мать, занимайся другими хорошими вещами, не делай плохого, и вот тогда тебе на земле будет — ну не то чтобы совсем хорошо — но получше. Но христианская жизнь состоит совершенно не в этом. А то, в чем она состоит — это само по себе скорее отталкивает. Почему я должен обоживаться? Что это за Бог, которым я должен обоживаться? Да я понятия не имею, да кто это такой, собственно говоря, Бог? Поэтому как я могу хотеть обожения? Разумеется, никак.

Но по мере того, как мы все-таки узнаем Бога (а все мы узнаем Бога хотя бы тогда, когда мы начинаем понимать, что он слышит наши молитвы, хотя бы иногда; но каждый такой достоверный случай из нашей личной жизни для нас очень важен становится), мы начинаем понимать, что это важнее того, к чему мы стремимся обычно. И так вот постепенно-постепенно, кого то, конечно, может быть и сразу, но, как правило, все таки не сразу, а именно постепенно-постепенно, это перетягивает.

И вот тогда мы уже стремимся именно к тому, как знать Бога и как отрекаться от мира. И тогда нас все больше и больше начинает интересовать Лествица Иоанна Синайского. А я напомню, с чего она начинается: первое слово, с которого она начинается, это об отречении от мира. Вот, собственно говоря, Новый Завет и начинается с отречения от мира. Пока нет отречения от мира, то нет и Нового Завета. Но есть Ветхий Завет, а Ветхий Завет подготавливает к Новому Завету, к тому, чтобы отречение от мира когда-то и наступило — да не с миром погибнем.

Но все это постепенно, поэтому те, кто сейчас уже хочет жить как-то не с миром, или «хочет хотеть» жить не с миром, хотя еще пока и не хочет, — бывает и такое, и, может быть, много таких итераций можно сделать — «хочет хотеть хотеть», — но пока еще не более того. Вот им всем полезно уже, хотя бы в качестве какого-то ориентира, хотя бы очень поверхностно и в общих чертах иметь представление о тех материях, о которых говорит Лествица. В частности, иметь представление об этой книге.

Если же все это уже становится более практическим для меня лично, то, конечно же, я буду об этом читать и в этом разбираться уже более подробно. Поэтому, подводя итоги, еще раз скажу, что сегодняшнее обращение к Лествице — это обращение к тому, что означает жизнь по Новому Завету.

Это нужно всем — и тем, кто для себя эту жизнь выбрал, и тем, кто для себя пока ее не выбрал, но он понимает, что все-таки в ней есть правда, потому что именно ее заповедал Христос, о ней говорится в Евангелии, если читать его без купюр (как многие выбрасывают там всякие такие места, а вот если читать подряд любое Евангелие из четырех, то там обязательно это все будет).

И чтобы нам это не забывать, и именно на это ориентироваться, и от этого получать поддержку в своей повседневной жизни уже сейчас, даже если мы очень далеки от всякого отречения от мира, пока, но мы так будем приближаться. Вот для этого сегодняшний праздник.

Аминь.

епископ Григорий