Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!

Сегодня память апостолов Варфоломея и Варнавы и память 222 китайских мучеников, которые в 1900 году пострадали во время Боксерского восстания в Китае. Китайские мученики были первыми новомучениками и исповедниками Российскими, фактически их собор открывает собор мучеников XX века, хотя 1900 год — это еще последний год XIX века, но они фактически принадлежали к Российской Церкви, потому что в Китае не было своей Церкви, там была только Российская. И хотя они все без исключения были китайцами, они, конечно, являлись Российской Церковью, и праздник их установлен Русской Зарубежной Церковью.

И вот как раз в день этого праздника и в день памяти апостолов Варфоломея и Варнавы наш приход ровно четырнадцать лет назад присоединился к Зарубежной Церкви, поэтому сегодня мы совершаем память того дня, когда наш приход, наконец-то, из какой-то общины, на тот момент, акефальной, где не было никакого епископа, и поэтому и литургия не служилась, превратился в общину истинной Церкви. Я напоминаю, что этому предшествовало несколько недель такого нашего акефального пребывания, когда мы уже вышли из Московской патриархии — это мы фактически сделали уже в конце мая — но до сегодняшнего дня, 24 июня по новому стилю, мы ни к какой Церкви еще не успели присоединиться. А вот сегодня присоединились. И тому уже четырнадцать лет.

Конечно, эти четырнадцать лет были довольно-таки бурными для нашей приходской истории. Однако могло бы быть и хуже, поэтому что значит “бурные”? Это все относительно. Конечно, многое изменилось.

И вот что мы понимали, по крайней мере, некоторые люди в нашем приходе понимали, еще когда мы решали присоединяться к Зарубежной Церкви, — что само по себе это решение временное, потому что Зарубежная Церковь в тот момент уже не просто “дала течь”, а она уже быстро погружалась на дно. То есть было понятно, что православия там осталось на несколько лет, и через несколько лет придется опять что-то менять. Но за это время мы надеялись на две вещи: что, по крайней мере, сейчас мы еще не пропадаем и сможем продолжать служить, то есть какое-то сиюминутное решение этой проблемы таким образом достигалось. Но самое основное, на что мы надеялись, — что не только мы в таком положении, а разные люди, которые, возможно, осознают опасность, а, может быть, и нет. Но, в любом случае, они не хотят в Московскую патриархию, не хотят этого экуменизма, который начинался опять в Зарубежной Церкви. Поэтому они будут в таком же положении, как и мы, и мы с ними найдем друг друга. На это мы надеялись.

И, в какой-то степени, все это оправдалось: как опасения, так и надежды. Чему это нас должно учить в нашей дальнейшей жизни, как приходской, так и в индивидуальной жизни каждого христианина? Что очень часто мы должны принимать решения не такие, которые призваны нам дать длительное и благополучное существование и стабильность, — это бывает очень редко как раз. А очень часто бывает, что просто мы должны принять какое-то решение, которое позволит выжить сегодня, может быть, завтра, но уже не послезавтра.

А дальше мы должны опять быть открыты воле Божией: тому, чтобы не успокаиваться, тому, чтобы понимать, что спасение нашей души и все наши житейские обстоятельства зависят не от того, в какую структуру мы попали, кто за нас на земле заступается и так далее, а зависят исключительно от покровительства Божия, от промысла Божия о нас. И вот это у нас должно быть всегда, это стабильно, это гарантия нашего существования. А все остальное, что бывает на земле, это ни в коем случае не гарантия, даже если кажется, что у нас все прочно и гарантировано, потому что это впечатление обманчиво. И все совпадения с истиной, которые тут бывают, они случайны. Может быть, потом, действительно, окажется, что положение стабильное лет на сто. Но это, что называется, случайное совпадение с истиной, потому что стабильное оно не потому, что какие-то житейские и земные связи стабильны, а потому что промысел Божий так распорядился, а все остальное — не в счет.

И вот уповать на промысел Божий мы и должны всегда. И спокойно относиться к тому, что нет стабильности. Что вот у нас нет гарантий ни с этой стороны, ни с той, а, с другой стороны, есть опасности, и с этой стороны, и с той и так далее. Это касается, прежде всего, кстати, нашего духовного устроения, а только во вторую очередь это касается житейских всяких невзгод, лично наших или приходских и общецерковных.

И когда мы это видим, то должны себе говорить так: “Ну, вот и все нормально, так и должно быть”. И не надо даже хотеть, чтобы было иначе, чтобы вдруг нас что-то стабилизировало внешним образом, потому что зачемхотеть себе искушений? А когда у тебя все нормально и хорошо — это искушение, потому что ничто нас не побуждает забывать о Боге лучше, чем то состояние психологически субъективное, когда у нас все хорошо.

Потому даже не надо хотеть себе искушений — они придут сами, как Господь их попустит, в том числе искушение благополучием. А хотеть себе этого ничего не надо. Хотеть нам надо одного — чтобы иметь нам нашу самую главную, единственную и настоящую гарантию на небе.

Аминь.