Бог не мог спасти человека иначе, как через Боговоплощение, потому что человек наделен свободой воли. Во Христе воля человека свободно покорилась воле Божией. Но Господь никого насильно к спасению не привлекает. Те, кто отвергнутся Христа и спасения, окажутся вне единство человеческого рода; ад — место абсолютного отчуждения всех друг от друга. Бог стал человеком, чтобы человек через причастие Ему мог стать Богом. Подражать Христу в деле Его воплощение можно через исполнение заповеди любви к ближнему. Люди ищут душевного комфорта и поэтому не хотят вникать в чужие проблемы и стараются от всех отгородиться. Надо исполнять заповеди по отношению к ближним, не увлекаться эмоциями, а все время уповать на Господа и непрестанно молиться, и тогда мы внутренне приобщимся к Рождеству Христову.

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Сегодня мы совершаем праздник Рождества по плоти Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Мало кто, может быть, отдает себе отчет, каков смысл этого праздника. Все мы понимаем, что в этот день родился Христос; но зачем Богу нужно было родиться как человеку, оставаясь Богом? Неужели Бог, если Он всемогущ, не мог сделать того, что Он сделал, не становясь человеком? Если Он хотел как-то исправить и воссоздать падшего человека, то Он, будучи всемогущим, безусловно мог это сделать как-нибудь иначе. Однако Он принимает на Себя человеческую природу. Зачем? Ответ на этот вопрос такой: Он не мог это сделать иначе. Потому что у человека, как его создал Бог, есть свобода воли. Выражается она в том, что каждый отдельный человек решает сам за себя, чего он хочет. В конечном счете, он решает, хочет ли он Бога, хочет ли он вечной жизни, или он хочет это отвергнуть. И поэтому, если все-таки человеческая воля устремляется ко греху, то здесь Бог ничего поделать не может. Дав человеку свободу воли, Бог ограничил свое собственное всемогущество. Потому что где есть свобода воли, там Бог не может делать все, что хочет, а в какой-то степени, в каких-то пределах, а именно, в тех пределах, которые касаются судьбы конкретного человека, существует свобода воли этого человека, а не одна воля Божия. Мы молимся Богу: “да будет воля Твоя”, — но не всегда на самом деле на земле осуществляется воля Божия, хотя на небе, как мы знаем, она осуществляется всегда. И поэтому есть даже такое остроумное выражение, что есть люди, которые говорят Богу: “да будет воля Твоя”, — а есть люди, которым Бог говорит: “да будет воля твоя”.

И поскольку весь человеческий род так или иначе уклонился в грех, и люди не могли восстать от падения, для того чтобы свободно избрать то, для чего Господь создал человека, то Господь Сам стал человеком. Его воля соединилась с волей человека, и получилось, что во Христе человеческая воля, соединившись с волей Божией, приобрела то же направление, что и воля Божия, и свободно выбрала благо.

А зачем нужно было, чтобы непременно свободной волей выбиралось благо? — Затем, что Бог сотворил человека, чтобы он стал Богом, а Бога сотворить нельзя и нельзя стать Богом против воли; это возможно только добровольно, и поэтому Господь изначально сотворил человека вот с таким риском, что человек мог выбрать другое, и действительно, человек выбрал другое, но Господь все равно его спас. Однако, хотя Господь принес спасение всему человеческому роду, те, кто не захочет получить спасение (причем таких оказывается большинство), не получат его, потому что ничью свободную волю воплощение Христово не насилует, и поэтому люди могут отвергнуть спасение, которое даруется всему человеческому роду, всей человеческой природе, и тогда получается, что эти люди отторгнут сами себя от единства человеческого рода. И поэтому если рай — это общение всех друг с другом, где Бог есть “всяческая во всех”, всё во всех, то ад, наоборот, есть место всеобщего разобщения, где не будет даже такого общения и взаимопонимания между людьми, какое есть у нас сейчас на грешной земле, хотя бы даже между врагами или людьми, которые друг друга не выносят. Ад — это гораздо более полное, абсолютное отчуждение.

И вот, именно потому, что человеку нужно было стать Богом, а человек сам не мог этого сделать, Бог стал человеком; и содиняясь с Ним в причастии, в Евхаристии, которой почти все мы сейчас причастились, кто здесь присутствует, человек действительно становится Богом. Таково догматическое содержание сегодняшнего праздника. Но мы знаем, что все, что делает Христос, является для нас примером к подражанию. Об этом говорит апостол Павел: “Подобни мне бывайте, якоже аз Христу”, — т.е. апостол Павел говорит, что он сам подражает Христу, и призывает христиан подражать ему в этом. Но как можно подражать Христу в самом главном из того, что Он совершил? Ведь никто из нас не является Богом по природе и не может воплотиться для спасения человека, да и не нужно уже другое воплощение после того, как было воплощение Христово. Как объясняет святой Максим Исповедник, в воплощении Христу можно уподобиться деланием заповедей. Потому что делание заповедей, понятых именно по-христиански, прежде всего как труд, который дается нашему внутреннему человеку, означает, что мы перестаем в обычном человеческом смысле слова любить что бы то ни было из того, что не является Богом, но мы без всякой привязанности и дурных пристрастий начинаем, так же, как Бог, ко всему и всем относиться с любовью. Это проявляется не в том, что у нас есть какие-то эмоции, какие-то чувства (например, что нам так очень приятно видеть того или иного человека; как раз это к христианству не имеет никакого отношения), а в том, что мы начинаем что-то делать для ближних. Христос Сам говорит, что любовь к Нему выражается в исполнении заповедей, и никаких других критериев любви к Нему Он не дает. Он не говорит, что любовь к Богу — это какое-то чувство, как многие совершенно неправильно думают и впадают в прелесть, — а говорит, что это исполнение заповедей.

И вот мы, начав исполнять заповеди в отношении к Богу (а по большому счету, это одна заповедь — о любви к Нему), начинаем исполнять и заповедь любви к ближнему — и это тоже проявляется не в том, что мы говорим ближнему или сами в себе думаем о том, как мы его любим (наоборот, надо стараться об этом не думать, скорее), а делаем какие-то конкретные вещи для ближних. И святой Максим Исповедник говорит, что тот, кто подражает Богу, несет на себе страдания страждущих. Почему это происходит? Потому что обычно люди (и к сожалению, мы, постольку, поскольку живем не по-христиански) больше всего дорожат своим комфортом — не телесным, а душевным. А кто ищет телесного комфорта, делает это тоже для того, чтоб иметь комфорт душевный. Душевный комфорт нужен всем. И для того, чтобы он стал нам не нужен, надо найти его в чем-то другом, что вообще не является комфортом в обычном смысле слова, — т.е. только в Боге. Тогда, действительно, нам не будет нужен душевный комфорт. Но пока он человеку нужен, человек не хочет испытывать каких-то неприятных чувств, не говоря уж о тяжелых страданиях, от погружения в чужие проблемы, от чего нарушается какая-то, может быть, существующая гармония и размеренное течение жизни, и человеку от этого очень больно и неприятно; поэтому обычно люди сторонятся от других людей, причем от всех — не только от тех, у кого реально есть какие-то большие тяжелые проблемы, а вообще от всех подряд. Многие даже говорят, что в дружбе нельзя переходить какой-то определенной грани, потому что тогда уже получится, что у тебя не будет своей собственной жизни.

Но христиане должны рассуждать совершенно по-другому. Христиане должны думать, что у них и не должно быть своей собственной жизни. Нам эта “собственная” жизнь не нужна. Если она у нас есть, это исключительно наше греховные пристрастия. Если мы попадаем в какие-то обстоятельства (может быть, с помощью каких-то людей или как-то иначе), которые позволяют нам это почувствовать, то и слава Богу: это только помогает нам искоренять в себе греховные пристрастия. Если у нас нет душевного комфорта, нет интереса к нему, то ничто из того, что может лишить нас этого комфорта, нас не может зацеплять. И тогда мы спокойно можем идти по тому пути, по которому нас направляют заповеди. И в отношении к каждому человеку, который встречается нам на пути, мы должны делать только то, что предписывают заповеди. Мы не должны бросаться к нему с объятиями и говорить, как мы его любим, потому что это совершенно ни к чему; любить надо всех одинаково, независимо от того, кто такие сами по себе те или иные люди и как они относятся к нам, и вообще независимо от того, как они относятся к христианству. если мы чувствуем, что мы любим кого-то больше, а кого-то меньше, то уже из одного этого мы можем заключить, что наша любовь абсолютно не христианская, а значит, делать какие-то поступки из-за такого рода любви не следует, потому что ничем, кроме греха, это кончится и даже начаться не может. А мы должны делать какие-то конкретные вещи, которые сейчас здесь кому-то нужны, и мы можем их сделать. Кому-то дать что-то материальное; кому-то помочь, вникнув в его проблемы, — но не для того, чтобы вместе повздыхать по поводу каких-то тяжелых обстоятельств, а для того, чтобы помочь каким-то конкретным советом; или, по крайней мере, если мы не можем дать совет, можно просто дать человеку выговориться, потому что это тоже бывает очень полезно, — не всегда мы можем сказать полезное, но человек, просто рассказывая о своих проблемах кому-то, может сам найти нужное решение, — и это будет означать, что человек все равно получил пользу от общения с нами.

И вот, с одной стороны, христианство очень возвышенно, потому что цель каждой мелочи, которую мы делаем в жизни для того, чтобы жить по-христиански, состоит ни много, ни мало, в том, чтобы стать Богом; а с другой стороны, христианство очень “приземленно”, потому что мы нисколько не увлекаемся какими-то высокими (как, впрочем, и низкими) чувствами и вообще никакими эмоциями (хотя они у нас и есть, как у всех людей, потому что это элемент физиологии), а просто стараемся в каждой конкретной ситуации делать то, что от нас требуется именно в этой ситуации. И мы молим Бога, чтобы в каждой следующей ситуации Господь нас вразумил и дал нам силы, чтобы сделать то, что потребуется от нас тогда. И кроме того, мы должны, конечно, помнить, что Господь, как говорит апостол Петр, никому не дает искушений свыше силы, и поэтому если в нашей жизни возникает какое-то тяжелое обстоятельство, и мы не знаем, как его обойти (а это бывает нередко), то мы должны понимать, что Господь, который попустил быть в нашей жизни такому обстоятельству, Он же и вразумит нас, как нужно здесь поступать. И нам совершенно даже не надо думать, вразумит ли нас Господь или нет; мы даже не должны в этом сомневаться, — вразумит обязательно. И это не наша проблема вообще, как сейчас говорят, а Его; а нам бы разрешить свои проблемы. А своя проблема у нас одна — чтобы при всяких обстоятельствах, в каждую секунду даже уповать на Господа, чтобы все время иметь память Божию и по возможности непрестанную молитву внутреннюю: “Господи, помилуй” или “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго”. И именно тогда у нас будет внутреннее делание, и мы внутренне приобщимся к тому, к чему сейчас приобщились внешне, участвуя в церковном празднике, и приобщились телесно, участвуя в Евхаристии, — к Рождеству Христову. Аминь.